Изловчившись, всё же делаю маленький шажок назад, но, к своему сожалению, спотыкаюсь и едва не падаю в колючий куст. Игорь, ловко подхватив меня в воздухе, притягивает к себе и заключает в тесное кольцо своих сильных рук. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Продолжается это ни много ни мало два шумных, глубоких вдоха.
— Спасибо, — коротко и чуть раздраженно благодарю я и наконец отвожу глаза. — Что ты здесь делаешь?
— Твоя мама хочет поговорить со мной, — с грустью в глазах отвечает мужчина, всё еще держащий меня в объятиях.
— Зачем? И отпусти уже меня, — сердито требую я, пытаясь вырваться из его рук, но выходит крайне неуклюже, и я снова чуть не опрокидываюсь на шипы роз, благо эти загребущие руки и на сей раз не дают мне упасть.
— Прошу, убери руки, — уже спокойнее говорю я.
— Ладно, — и он демонстративно поднимает их вверх, показывая мне, мол вот они, девочка, не на твоей талии.
— Молодец, а теперь отойди, — велю я и силой расталкиваю эту стену, задев тому плечо. Он отшатывается в сторону, я подбираю упавшую на мягкую траву шляпу, встряхиваю, надеваю на голову и возвращаюсь к своему кусту. Опускаюсь на корточки и яростно надеваю перчатки, беру садовой инструмент, продолжаю рыхлить затвердевшую после сильного ночного ливня землю под цветами, насыщая ее кислородом.
Мужская тень вновь падает на клочок земли передо мной и частично на густые листья роз, и я, не оборачиваясь, беззаботно бросаю:
— Мамы здесь нет. Она дома.
Но Игорь по-прежнему не уходит, молча стоит позади меня, действуя мне на нервы.
Я прикрываю веки, пытаясь не закатить глаза. Ну что еще ему нужно?
Медленно встаю, в таком же темпе снимаю перчатки, швыряю вниз и разворачиваюсь.
— Что? Говори, — совершенно спокойно произношу я, смирившись с неизбежно надвигающимся разговором.
— Что случилось? Почему ты стала такой? — со всей серьезностью спрашивает Игорь. На его лице застыла гримаса боли.
— Какой — такой?
— Чужой и невыносимо далекой, — с вселенской тоской в глазах замечает он.
Надеюсь, мама ничего ему не говорила? Ни о коме, ни о бесчисленной веренице докторов в моей жизни, что называют себя психотерапевтами, с их "уникальными" методиками лечения? Нет, она не могла так со мной поступить, я взяла с нее обещание, что она ни за что и никогда никому не расскажет, что на самом деле со мной случилось. Как весь мир повернулся ко мне спиной в ту роковую ночь.
— А тебе не все равно? Что ты хочешь от меня? — устало отзываюсь и кошусь на ворота в ожидании моей гостьи. Он замечает мой отрешенный взгляд и вздыхает:
— Алекс, я знаю всё.