Пумо проснулся среди ночи. Сердце его бешено билось. В темноте спальни растворялись остатки кошмара. Он повернул голову и посмотрел на мирно спящую, уткнувшись лицом в согнутую руку, Мэгги Ла. В темноте черты девушки были едва различимы. Пумо любил смотреть на спящую Мэгги. Не оживленные мимикой, черты ее лица казались почти незнакомыми. Это было просто лицо какой-то китайской девушки.
Он вытянулся рядом с Мэгги и слегка коснулся головы девушки. Что они делают сейчас, его друзья? Он увидел их почему-то бредущими по дороге, взявшись за руки. Тим Андерхилл не может быть Коко, и они поймут это, как только найдут его. Затем Тино пронзила мысль, что если Тим Андерхилл не Коко, то это кто-то другой, кто рыщет по свету и ищет их, ищет их всех, как пуля, на которой написано его имя, которая так и летает по свету, не зная отдыха.
Утром он сообщил Мэгги, что должен попытаться хоть как-то помочь своим друзьям – он попробует раздобыть побольше информации о жертвах Коко.
– Пока что это все слова, – сказала Мэгги.
Почему вопросы и ответы?
Потому, что они помогают выстроить мысли в прямую линию. Потому что они – единственный выход. Потому что они помогают мне выжить.
А о чем мне, собственно, думать?
Как всегда, об обломках прошлого. О бегущей девушке.
Ты воображаешь, что она была на самом деле?
Конечно. Я воображаю,что она была на самом деле.
А о чем еще ты собираешься думать?
О своем обычном объекте для размышлений. Коко. Сейчас больше, чем когда-либо.
А почему сейчас больше, чем когда-либо?
Потому что он вернулся. Потому что мне кажется, я видел его.
Ты воображаешь, что видел его?
Это одно и то же.
И как же он выглядел?
Как танцующая тень. Как сама смерть.
Он явился тебе во сне?
Он явился, если это можно так назвать, на улице. Смерть явилась прямо на улице, как и девушка. Появление девушки сопровождалось жуткими криками. Появление танцующей тени – обычным уличным шумом. Он был покрыт, хотя этого и не было видно, кровью своих жертв. Девушка, которую видел только я, была покрыта своей собственной кровью. Оба вызывали какое-то едва определимое чувство, сродни тому, которое, должно быть, внушала окружающим свита Пана.
Что это за чувство?
Ощущение того, что мы лишь в очень небольшой степени имеем влияние на свою судьбу, на историю наших жизней. Хол Эстергаз из “Расколотый надвое”. Девушка пришла, чтобы поговорить со мной, неся с собой страх, отчаяние и обреченность. Она бежит ко мне из ночи и хаоса. Она выбрала меня. Потому что я выбрал Хола Эстергаза и потому что я выбрал Ната Бизли. “Не сейчас, – говорит она. – Не сейчас. История еще не закончена”.