Так они и сидели теперь вдвоем на холодильнике, любовались. Пуфик клубками, Степаныч Аленкой и Нюрой.
Пальчики девочки стали уставать. Наконец, не выдержав, она собрала оставшиеся волосы в толстую косу и повела Алёнку к зеркалу. Это был шедевр! Коврики, что бабушки у метро продают, и то бледнее…
Гордо кивнув разноцветной головой, Алёнка поцеловала племянницу и сказала:
– А у меня тоже идея есть! Там на лестнице цветок в горшке погибает. Я не знаю, чей он… Жалко. Давай его спасём?
– Урааа! Спасём! Как герои! – запрыгала по комнате счастливая Нюрочка. И вдруг остановилась, округлив глаза. – А как?
– Легко! Заберём его ко мне, пересадим, будем ухаживать!
Девочка радостно закивала головой. Алёнка направилась было к двери, но тут сообразила, что в подъезде холодно, а тапок для Ани никогда в ее доме не водилось, не заставлять же обуваться в уличное ради минуты?
– Ты подожди меня, я одна на дело пойду, – сказала Алёна.
– Одна спасёшь? – Нюра собралась было плакать, но быстро утешилась, получив обещание, что заниматься пересадкой будет она. Разделение труда, так сказать.
Алёнка выглянула из квартиры. Вроде тихо. Но холодно. Закрыла дверь. Схватила первое теплое, что подвернулось под руку. Это была Нюрина толстовка со смешными собачками. Запахнувшись в нее, Алёнка пошла добывать.
Но не рассчитала. На лестнице между пролетами тихонько о чем-то разговаривали два парня. Одного она даже вроде видела пару раз, сосед, наверное.
Обалдев от красоты, парни мигом замолчали и уставились на Алёну.
Приняв самый гордый из всех возможных видов, она посмотрела на одного, на второго, а потом сказала:
– Да, вы правы, господа. Да. Да, у меня нитки в волосах. Да, я в детской толстовке. И – да, вы мне мешаетесь. Позвольте!
Парни посторонилась. Алёнка взяла с подоконника горшок с чем-то сухим и серым, тряхнула косами.
– Спасибо, – сказала она, улыбнулась каждому по очереди, попрощалась и, держа спину ровно, удалилась в квартиру.
Уже там, за закрытой дверью, сползла вниз по стене от хохота. Да уж, ситуация! Вот это был выход!
Парни на площадке тоже пришли в себя.
– Забавная, – протянул тот, который был чужой.
– Ага, надо мной живёт, – ответил сосед.
Семён Степаныч с любопытством глядел на них с подоконника, где просидел почти весь этот спектакль. Он тоже юркнул в дверь, когда Алёна вышла на площадку. Не то, чтобы домовым очень мешали стены, но так, знаете ли, проще. Выйдя с хозяйкой, он с любопытством уставился на парней.
– Так, этого не знаем, не нашенский, – забормотал он. – А этот… А, так вот кто мне по ночам спать не даёт! Ну, голубчик, погоди… Замучил ты меня своей гитарой. Твоё спасение, что играешь хорошо, душевно, так тебя растак. А то давно б тебе тайком все струны пообрывал… Что ж тебе вечерами-то не играется, а? Я б под чаёк и слушал…