– После нового года, и снег никакой не нужен, да и вся зима эта теперь ни к чему…
– И мне теперь не хочется жить среди этого холода. Может, нам правда уехать? Ну что нам болтаться среди этой слякоти, когда в мире, ближе к экватору люди спасаются от палящего полуденного солнца и жары?
– Вопрос упирается в деньги.
– Бросаем курить и копим. Замечательный план, правда? За две недели успеем хоть что-то набрать, я уверена, а там, если что, займем у родителей и друзей. Ну кто нам откажет?
Она повернулась к мужу и пустила пальцы в слипшиеся после сна не очень длинные волосы и от опьяняющей идеи размякла, довольствуясь собственным заявлением и заранее ощущая вкус победы, как ощущает сырое, кровавое мясо волк, первый раз пустивший клыки в жертву, еще живую и до смерти напуганную… При этом она смешно покусывала нижнюю губу.
Спустя, примерно, минуту, наполненную раздумьем, когда на циферблате электронных часов, что стояли напротив двухспальной кровати, светящиеся зеленым палочки сложились в следующую цифру, Константин в неуверенности, и убрав женскую руку, залился вопросом:
– Так точно бросаем?
– А сколько можно-то? – Девушка ощетинилась, однако интонация ее будто бы шепотом умоляла об обратном.
– Ну да, сколько можно-то… Более железного аргумента и не придумаешь.
Они замолкли, и оба потускнели. Опустились куда-то глаза, словно перестав светить… Они лежали неподвижно, молча, подобно механическим куклам, чьи аккумуляторы вовремя не получили питательное электричество. Они лежали, пока не затекли плечи, а прошло чуть менее двадцати минут.
– Ладно, пора вставать, – вяло скомандовала она и наполовину лениво сползла с кровати. – Мы опять ссыпали пепел на ковер? – Недовольно огрызнулась Маргарита, при этом видом своим она показывало ярое желание хорошенько и беспричинно вмазать.
– Видимо, – откликнулся тот, уставившись слепцом в потолок.
К ворсинкам белого ковра и в правду прилипли серые уродливые ошметки сгоревшего табака.
– Ну сколько можно портить ковер? Неужели тебе его нисколечко не жаль? Конечно же не жаль! – Не унималась Маргарита, сидя на кровати и приглушенным голосом крича куду-то в пустоту. – А кому убирать вот это все? Мне ведь теперь полдня корячится и отрывать эти дурацкие крошки от ковра!
Плечи ее от напряжения дрожали. Константин безучастно закурил и сунул сигарету жене – та молча, не задумываясь, позабыв об идеи и вкусе победы, закурила.
– Прости, зря я вспылила, – раскаивающимся тоном залепетала она несколько затяжек спустя, – из-за такого пустяка… Не знаю, что на меня нашло… Не такая уж и сложная уборка. Подумаешь, минут десять придется потратить. Что для нас теперь это крошечное время?