Выскочили мужики из бездны, полной грудью вдохнули, не успели обрадоваться – а тут ещё сюрприз поджидает: исполин огромный их схватил, в карманы запихнул, Ладу и Любима на плечи закинул, куколка ему в плащ зубами вцепилась – тронулись! Не семь вёрст, а семижды семьсот семьдесят семь вёрст лететь пришлось, а как будто за околицу деревни заступили. На родимую землицу спустились, на колени упали, её поцеловали, друг друга обняли, глядь: а там уж жёны, сёстры, матери старые да дети малые бегут-голосят, от счастья плачут, родных привечают. По домам их разобрали да повели в баньке париться, отдыхать, снедать и рассказы дивные слушать.
Наши-то герои к дому подошли, а там их матушка встречает пирогами да щами. Ну, все обнялись, поплакали маленько (это уж как водится), потом в горницу взошли, пили-ели-пировали. Мать с отцом на своих детей не налюбуются, не нахвалятся, аж засмущали их. Куколку за стол посадили, вкусно накормили, она тут же и захрапела. Старый Ветер в горнице не поместился: он бы крышу головой пробил, но во дворе уютно устроился и знатно поел-попил.
Так и заканчивается наше сказание про чудеса невиданные да дела неслыханные.
Брат с сестрой с тех пор жили дружно, не ругались, разве что по пустякам. Ну, совсем уж не спорить – это как-то даже неинтересно.
Куколка к бабке Барсучихе жить ушла, но в гости заглядывала, страшным ртом улыбалась. Марья так к ней и не привыкла, пугалась. Хорошо, ребята не рассказали, как она их живьём ела, иначе бы кукле не поздоровилось.
Старый Ветер стал жить на воле, к матери ветров наведывался, ухаживал за ней, может, и поженятся когда, да сыновья пока к отчиму не настроены. Следит Ветер, чтоб над родной деревней Лады и Любима веял лёгкий ветерок, бурь и вихрей злобных не допускает. Когда прилетает в гости, ест вдоволь каши пшённой с тыквой. Ест да хозяйку нахваливает, Марья и рада, что угощенье ему по вкусу.
Лада не нарадуется, что сарафан ей не понадобился, ведь соратники отца все женатые да детные были, ну как влюбился бы в неё кто-нибудь, вот стыдобища была бы! Она сарафан в самый дальний угол сундука запрятала да и забыла про него, и так замуж вышла, без сарафана, за смельчака из соседней деревни, который нраву её буйного не убоялся. То-то свадьба была!
Любим из того же села девицу взял, красивую и тихую, в противовес своей бойкой сестре, пригожую, словно денёк ясный. С той поры он в облака не заглядывался день-деньской: некогда было.
А вот гребень дарёный Лада и по сей день пользует, потому и засухи в их деревнях не бывает. И каждый раз добрым словом поминает мать ветров, которая его подарила.