– Иди внутрь! – Пётр втолкнул её в трактир и закрыл дверь.
– Измордую проклятую! – здоровенный оборванец вырвался из державших его рук и кинулся к двери, но был встречен крепким Петькиным кулаком и полетел на землю.
Прочухавшись, он несколько раз встряхнул головой, причём его длинные сальные волосы мотались, как грива, и уставился на Петьку.
– Ты, это, кто такой?
Пётр молчал.
– Тебе что до неё? Не лезь не в своё дело! – детина встал и угрожающе двинулся к нему, но двое парней, в одном из которых Петька узнал своего друга Степана, крепко ухватили его за локти.
– Уймись, паря! – ласково сказал Степан. – Уймись, голуба душа, не доводи до греха! А то мы тебя быстро околотошному сдадим! Петька, кто сегодня дежурит, не знаешь?
– Как же не знаю! Будничный Кузьма Егорыч!
– А это свой человек, мы тебя ему со всеми потрохами сдадим, паря! Ты ведь только нынче с каторги вернулся? Да?
Оборванец угрюмо кивнул.
– Так опять туда загремишь под фанфары! Ну что, может, пустить тебя?
– Пущай.
– Бузить не будешь?
– Не буду. Посля, могёт быть, а сичас – не буду.
Его отпустили, детина мрачно глянул на Петьку и буркнул:
– Я твой должник таперя. Свидимся.
Повернулся и пошёл, тяжело ступая.
– Это кто такой? – спросил Пётр.
– Не из наших, – ответил Стёпка, такой же высокий, как он, худощавый, слегка сутулый парень. – Не с Хитровки, залётный какой-то. Говорят, за мокруху сидел. Маруху застал с полюбовником и убил обоих, а она вроде брюхатая была… Дитё тоже загубил.
– Пошли внутрь, – такие истории всегда задевали Петьку за живое, но не жестокостью, а наоборот, страстью; он видел в них недоступные ему вершины любви, такой любви, из-за которой можно и убить. Не только её, но и себя тоже.
– Айда, – Степан не возражал.
Был он подельником Петра, старше его на пару лет, энергичный, с весёлым взглядом лукавых карих глаз. Шутник и балагур, он жизнь воспринимал легко и просто: день прожит – и Слава Богу! Неприятности и неудачи его не смущали, он стряхивал их, как собака стряхивает воду с шерсти после купания; серьёзных отношений с женщинами не искал и не понимал, зачем другу это надо, словом, отличный товарищ, всегда готовый принять участие в любом деле, ничего не боящийся и ни к чему особенно не стремящийся, – такой был Степан.
– Руку-то не разбил об его зубищи? – заботливо спросил он, видя, как Петька потирает тыльную сторону ладони.
– Нет, ушиб просто. Давай выпьем, что ли? – неожиданно для себя предложил Пётр.
– Почему бы и не выпить? Это мы запросто!
Они спросили полбутылки водки и печёных яиц на закуску. Чокнулись, выпили.