– Зачем живу я, Стёпа? – горько вопрошала она. – Живёшь, живёшь, а потом сдохнешь, как собака, и памяти о тебе не будет…
– Мань, а ты не думай об этом, зачем? Живи, как птицы небесные живут, – день прошёл – и ладно.
– То-то и оно, что день прошёл, а ведь у меня именины сегодня, – криво улыбнулась она.
– Именины?! Так ты именинница у нас?! – немного наигранно удивился Стёпка. – И сколь же тебе стукнуло?
– Семнадцать…
– У-у, какая ты махонькая… – присвистнул он. – А знаешь что…
– Что?
– Ты сейчас ложись, поспи маненько, а потом я подымусь и поздравлю тебя… как следует…
– Как ты там меня поздравишь! – махнула рукой Манька и завалилась на неубранную кровать. – Иди уж, поздравляльщик….
Она повернулась на бок, подложила под щёку ладонь, закрыла глаза и уснула. Степан погладил её оголившуюся ногу, накинул сверху пёстрое лоскутное одеяло и спустился вниз.
– Спит, – ответил на немой вопрос Петра.– У неё день ангела сегодня. Семнадцать исполнилось.
– Разве и у таких бывает ангел? – тихо сказал Петька.
– Ангел, он у всех есть, у каждого крещёного человека. Давай поздравим девку? – предложил Степан.
– Можно.
– Цацку подарим какую-нить, шампанского купим, – стал развивать мысль Стёпка.
– Она и так пьяная, – возразил Пётр. – А вот цацку можно, она серьги больно любит, знаю, где взять.
– Счас можно? – вскочил Степан. – Айда!
– Ишь, загорелся! – усмехнулся Петька. – Что, в женихи набиваешься?
– Мели, Емеля! – у Степана даже щёки загорелись. – Приятное девке хочу сделать, именины всё-таки, а её отец родной не поздравил…
– Отец… Давить таких отцов надо! – с неожиданной злобой сказал Пётр и встал. – Пойдём, тут недалеко, у старика Вотякова есть товар.
Вотяков торговал краденым – всем, что можно было перешить, переделать, перелицевать, изменить так, что хозяин в лупу разглядывать будет, а родные подштанники не признает. Но был у него и особый товар, штучный, требующий отлежаться два, три, а то и пять лет, – и тогда только он выставлял его на продажу.
К нему и пошли друзья. Он жил в тупиковой улочке, упиравшейся в помойку, каких было не счесть на Хитровке. Развалюха, более похожая на червивый гриб, чем на дом – лучшего хранилища для краденого было не найти. Худенький, сморщенный, похожий на сухой корешок, хозяин не сразу разрешил им войти, сначала подслеповато приглядывался сквозь засиженное мухами оконце, потом улыбнулся и открыл дверь:
– Везунчик с Хитровки пожаловал! Заходи, заходи! За какой нуждой?
– Есть ли у тебя, Никанор Кузьмич, серьги малахитовые? – спросил Петька.
– Ай подарить кому хошь?
– Да есть тут одна… Именины у неё нынче, поздравить хотим.