Однажды, давным-давно, я ехала на моторке по реке на родине матери с родными. Моторка ехала очень быстро. И навстречу дуло очень сильно. Было очень свежо, холодно, ветрено. Самый раз для меня. Когда я не боялась сквозняков и любила пронизывающий холод и движение воздуха. У нас с братом были кепарики. Такие матерчатые, из легкой ткани. А козырек пластиковый, полупрозрачный. У брата сине-белый, у меня красно-белый. Сзади они были на резинке, так что сорвать ее было не таким легким делом. Но там, на реке я почувствовала, что если я буду как-то сидеть, не напрягаясь, кепка у меня улетит. Я была маленькой, но у меня было такое чувство, такая мысль: «А пусть давай она улетит в реку и там, здесь останется». И так было счастливо и горько одновременно. Спустя некоторое время, ветер сорвал кепарик, подхватил и он упал в реку и исчез. Мать спохватилась. А я сказала, что это случилось, потому что так задумано. А может и соврала что-то несусветное (имела обыкновение порой). Я не могу точно сказать.
Северные люди не прощаются. Сейчас мы северные и современные. Мы отмечаем День святого Вали, чмокаемся, можем говорить вслух романтичные вещи. Может быть, сейчас мы страдаем меньше по этому поводу, потому что сейчас все близко, все доступно. А далеко только ты сам. Для меня это так. Далеко только ты сам. Внутри.
Океан (вчера):
– Дома так пусто. Если честно, я даже посуды не мою. Так и стоят. Все свои вещи тоже отправила. Компа нет. Вас нет. Тоска дома, поэтому вообще не сижу.
Медвежонок (спустя несколько дней после конца):
– Хорошо. Будь счастлива!
Я (левому мужчине):
– Спасибо за приятное времяпрепровождение.
Аня:
– Как ты говоришь: «Учугэйиэн!»
Общество долго не думает. Оно думает практично, логично, системно и в разумные сроки. И вот на тебе твое пожизненное клеймо. Разве не лучше жить с каким-то клеймом-ошибкой, типа необдуманным, но смиренным тату, чем всю жизнь отряхивать, отстирывать, наводить полер на то, чего на самом деле нет?
Я не могла не откликнуться, когда очень родственно мне написали:
– …радости нет, какая-то пустота.
Поэтому я сама позвонила. Я не из тех, кто подносит тапочки, смотрит в рот мужчине, хотя бы из хитрости. Поэтому я вечно буду одинокой в этом смысле. Я говорила что-то веселое, бодрое, жизнерадостное, поддерживала. Но он был очень усталый и разочарованный. Потом сказал: «Ладно, пока!» Я сказала: «Учугэй ба5айытык!»
Помню, как он подошел ко мне в кафе. Я очень удивилась. Мы никогда раньше не общались, даже не здоровались. И он мне всегда казался другим, немоим (мое клеймо от лица общества), что он совсем не мой круг, ничего общего, даже как женщина я не в его вкусе. Что-то оттеночное, быстро как тень исчезающее.