– Паша не сможет! Я его знаю! Он будет нервничать и начнёт нести околесицу! И на этом для нас шоу закончится! Вообще закончится! Всё политическое шоу для всех нас закончится! Вы это понимаете!?
– Зачем же Вы так на Пашу-то. Я уверен, он прекрасно справиться с ответами на любые вопросы. Да, Паша?
Паша улыбался и, молча, кивал головой.
– Да не справится он! – мой голос синхронно повышался с корявыми звуками каких-то музыкальных инструментов в моей голове. – Говорю же Вам, он по закону в досмотре нуждается, ему помощь нужна. Диагноз у него такой, понимаете!?
– Так, він мене доглядав. Він мій брат, він мене і доглядає, – до конца не понимая смысла разговора, вставил в мою поддержку Паша.
– Оооо! Снова эти корявые звуки. Что, старая пластинка заела?! – столичный в упор посмотрел мне в глаза.
–Да, заела! Я же Вам говорю, доглядать я его должен! – мой голос предательски дрогнул.
– Вот и доглядай! – спокойно сказал столичный.
На журнальном столике прямо перед моим носом вдруг, откуда не возьмись, оказался серебряный поднос с хрустальным графином, по-видимому, коньяка, тремя рюмочками и джентльменским набором закуски. Аккуратно и ровно нарезанные ломтики лимона были слегка присыпаны сахаром, немного чёрного шоколада и, для какой-то надобности, не порезанный солёный огурец. Как он там оказался, я имею в виду не огурец, а поднос, я с полной уверенностью сказать вам не смогу, но ещё минуту назад его там точно не было.
– Доглядай, доглядай! Сразу на троих доглядай! – с пренебрежительной усмешкой, но приятным голосом, произнёс столичный. – Тебе это не помешает.
Сказать, что я был сильно озадачен, это значит, ничего не сказать. Я был обескуражен и обезоружен. Мало того, что распевка в моей голове явно усилила своё звучание, к ней ещё и добавились весьма ощутимые барабанные удары в височной области. К тому же, видимо, я потерял самоконтроль, потому что, совершенно не думая этого делать, я стал, можно сказать, непринуждённо разливать коньяк по рюмочкам. Но и это ещё не всё. Страх совершенно неопределённого рода стал овладевать моим сознанием, я хорошо это понимал и старался взять себя в руки, но проблема заключалась в том, что, по-видимому, страх как-то уж очень сильно влиял на моё физическое состояние. Мне становилось дурно.
– Выпей! Сейчас пройдёт. Это с непривычки. Они всегда так делают.
Речь столичного депутата становилась для меня не совсем понятной. К тому же мне стало казаться, что она доносится из какого-то другого помещения. Я ещё не пил, но у меня уже кружилось в голове.
– Кто делает? – обессилено, но удивлённо, произнёс я.