Морда вытянута, в жёлтых сверкающих в темноте янтарным золотом глазах плещется дикая необузданная ярость и ненависть, отчего челюсть смыкается на руке ещё сильнее, крепче. Огромный пушистый лисий хвост вздыблен от злости. Уши стоят торчком, ловят малейший звук испуганной жертвы.
На бёдрах грязные порванные панталоны. Нижняя сорочка превратилась в короткую косую майку непонятного цвета.
– Лиса… – упал на колени Бастиан, а хищник, почуяв слабость добычи, которую так долго ждал, рассвирепел еще больше, будто получил дополнительный заряд сил. Разжал челюсти и кинулся в самое уязвимое место у человека: Рейдж еле успел прикрыть шею плечом.
Дикий зверь, беснующийся в теле оборотницы, с остервенением принялся драть жёсткую плотную ткань верхней одежды, чтобы вцепиться в плоть и пустить кровь податливой несопротивляющейся жертве. Когда клыки сомкнулись, впиваясь острыми иглами в плечо дознавателя, к нему подбежал Ристарх, громко рыча.
Лис подхватил вырывающуюся дочь подмышки и стащил с упавшего герцога. Лисица, скалясь и рыча, вывернулась из его рук и скрылась в тени кровати за покореженной тумбой. Глухо шипя и щелкая зубами, она проследила за уходом нарушителей её владений, порыкивая от злости, и затихла. Лиерс поддерживал дознавателя, помогая ему покинуть территорию обезумевшего зверя, долгое время запертого в теле человека.
***
Рейдж сидел на постели в своих покоях в полной темноте. Порванный мундир серой формы лежал рядом. Мужчина не сводил с него пристального задумчивого взгляда, склонив голову. От неудобной позы и долгого неподвижного сидения затекла шея, но он и не думал убрать одежду и лечь или занять другую половину кровати: она принадлежала Лисе.
И половина его гардероба принадлежала Лисе. И книги, что лежали на тумбе, читала перед сном она. Даже из кабинета он переехал работать в гостиную, чтобы можно было поставить второй стол. Для Лисы.
Она заняла большую часть его жизни, важную, неотъемлемую. Стала своей. И теперь ее нет.
Что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия.
Из спальни Лисы ему помог выйти дворецкий, пряча редкие слезы из бесцветных глаз и приговаривая себе под нос: «Бедная–бедная девочка! Что же с тобой стало!».
То же самое, но в более грубой форме произнёс Ристарх, который передал герцога дворецкому. Он последним покинул комнату дочери и закрыл замок на двери. Лиерс скрывался, рычал, угрожал пойти к правителю и призвать стаю, чтобы разобраться с Рейджем. Тихое ворчание дворецкого, рассказывающего, как лисица бросалась на всех, кто входил к ней в комнату, кроме поварихи Симы и волка-оборотня, дежурившего сегодня днем в охране, вторило разгневанному крику беты из рыжей стаи.