– Конечно, нет. Мне нужно время, чтобы подготовить груз к транспортировке, – Резников не был удивлен тому, что незнакомец знает о Дусте, однако отсутствие малейшего представления о том, кто из персонала госпиталя информирует КГБ, наводило на откровенно жуткие мысли. У спецслужб было все: данные, хранившиеся на бумаге, практические знания, добытые в ходе исследований, ну, и теперь они получат организм, над которым полгода работал ученый, – так что, если нужно ехать, поедем, – сухо произнес Михаил.
– Замечательно! Завтра часиков в шесть прибудет конвой, а сейчас, не смею вас боле задерживать, да и мне уже пора. – Человек удалился без церемоний, и спустя какое-то время Резникову казалось, что гостя вообще здесь никогда не было, однако неприятное ощущение после встречи не давало ввести себя в заблуждение, да и «сквозняк», который устроило КГБ, гарантировало реальность происходящего.
В сложившейся ситуации ученому нельзя было совершить ошибку в принятии решения – довериться незнакомцу или нет. До отъезда в Москву, который, как считал ученый, был рейсом скорее в ад, нежели домой, нужно было выбрать путь, которому придется следовать.
Могли ли быть у человека, которого вот-вот перемелят жернова государства, козыри в рукаве? Конечно, нет. Но Резников, на данный момент, мог противостоять силам, брошенным на его ликвидацию. Его смерть будет стоить стране стремительного научного прорыва в области биологического оружия, генетики и биоинженерии. С другой стороны, уже завтра у правительства будет все необходимое для того, чтобы организовать производство суперсолдат, а вести научные исследования с готовыми решениями может любой научный сотрудник средней руки. Также кураторы не будут бороться с его прихотями и несоблюдением субординации. Поэтому Резникову нужен был план и информация, которая гарантировала возможность неблагоприятного исхода для Михаила. Для этого руководителю секретного объекта было достаточно связаться с главой отдела
биологов и его товарищем Бойченко Константином Юрьевичем, с которым он успел подружиться во время совместной работы над разработкой «Неовенатора», чтобы убедиться, что он жив. Но такой возможности КГБ ему не предоставило. Телефоны были отключены. Также очень важно как можно быстрее завершить работу с Дустом. Но одного «Неовинатора» было недостаточно, чтобы выиграть эту небольшую войну.
– Мне нужна помощь своих коллег, один я не справлюсь, – проговаривал Михаил, набирая в шприцы быстродействующее снотворное.
***
Люба открыла глаза. Она ощущала сильную слабость. По щеке стекала слюна, голова кружилась, резко накатывала тошнота. С каждой секундой пробуждения ей становилось хуже. Девушка попыталась пошевелить рукой, но конечности были зафиксированы ремнями. Она находилась в лаборатории на нижнем этаже. Люба узнала это по хирургической лампе и темному помещению с множеством ярких индикаторов, шкафов-приборов, которые с трудом умудрилась рассмотреть в хороводе интерьера. Лампа светила ей прямо в лицо. Девушка вымолвила какие-то нескладные звуки в попытке позвать на помощь, но ее никто не услышал. Сбоку от хирургического стола расположилась каталка с человеком. Люба не узнала Станислава Владимировича, лежавшего в бессознательном состоянии. Девушка слышала, как кто-то подходит к ней. Звуки были сильно искажены и слышались протяжно и низко.