– Вы что творите? – зашипела я, едва он убрал руку с моего лица. Хотя следовало бы заголосить на весь отель.
Константин отпустил меня и посмотрел с обидой во взоре, потряс руку (я успела укусить его за ладонь). Опомнившись, я тут же попыталась прорваться к выходу. Но он ловко перехватил меня и прижал к стене, обжигая дыханием прошептал:
– Закричишь и все узнают, что ты с клиентами по углам тискаешься.
От возмущения у меня пропал дар речи. Он же, пользуясь секундным преимуществом, заговорил быстро и очень тихо:
– Не бойся, насиловать тебя я не собираюсь. Всегда считал, что женщина должна кричать от удовольствия, а не от боли и страха. Изменять своим привычкам не стану даже ради тебя. Учитывая, что и в этой робе ты хороша так, что аж зубы сводит…Я – само благородие.
В подобное мне верилось с трудом, но силы я свои оценивала трезво и безуспешных попыток вырваться не предпринимала, ожидая удачного момента.
Нарочито медленно, едва касаясь пальцами кожи, он заскользил по моей шее. По телу побежали мурашки. Он усмехнулся краешком губ. А я, не смея поднять на него глаз, спросила севшим голосом:
– Чего вы хотите?
Горячей рукой легонько сжав мой подбородок, Константин заставил посмотреть на него. Задумчиво вглядываясь в мое лицо, провел пальцами по губам. Я вновь попыталась вырваться. Но лишь слегка сжав руку, он ясно дал понять, что сделать этого не позволит. Страх отравил кровь, молниеносно разлился по венам. Я прикрыла веки, пытаясь унять его. Но мои уловки ничуть не обманули Константина. Он точно знал, кто здесь охотник, а кто добыча.
Заговорил ласково, едва слышно, как шепчет любовник своей женщине наедине:
– Сдается мне, я тебе обязан.
– Не понимаю, о чем…
– Что подсыпала девка Бунькова в мой бокал?
Отпираться было бессмысленно, да я бы и не рискнула. И потом, игроки и их свита выбрали свой путь сами и заранее согласились на все виды проблем разом. Так что не мне отвечать за их прегрешения.
– Не знаю, какой-то порошок… Он был у нее в перстне. Как у Медичи…
– Ты ей явно польстила, – улыбнулся Константин. – Девчонка – клофилинщица. Но дело свое знает, спорить не стану. Я так и не заметил ее па. Видать, я должен сказать тебе «спасибо».
– Вовсе не обязательно, -заверила я и в надежде на чужую щедрость добавила. – Отпустите и будем квиты.
– Это вряд ли, – усмехнулся он и к чему именно относится данное утверждение я не поняла. Но понадеялась, что ничем плохим оно мне не грозит. За свою неуемность я и так костила себя на чем свет стоит.
– Скажи мне, девочка, – еще сильнее прижав меня к стене (она скоро рухнет, ей богу!), ласково говорил он. – Отчего ты вдруг меня спасать решила?