Хозяин номера, демонстрируя голый зад, возлежал на широченной постели. По обе стороны от него улеглись близняшки. Одна в прозрачном пеньюаре из розового кружева и заячьих ушках, вторая в одежде Данаи. Часть охранников развалилась в мягких креслах гостиной, мутными от алкоголя и вожделения глазами они пялились то на босса, то в экран телевизора, демонстрирующий фильм 18+. Их более слабые сотоварищи вповалку спали на кровати в пустующей спальни, сотрясая храпом стены.
Один из качков задержал на моей груди похотливый взгляд. Ухмыльнулся похабно. Но силы свои переоценил. Едва попытавшись встать, тут же рухнул обратно в кресло. А я уже и дверь с другой стороны закрыть успела.
Время поджимало. Вприпрыжку спустившись на кухню, я приготовила по-монашески скудный заказ Иванова (на фоне буйства Бунькова, конечно). Черный экспрессо и «Тирамису» красовались на подносе, когда я постучала в его дверь.
Он улыбнулся приветливо, пропуская меня вперед. Но в прошлый раз его гостем был Константин, посему я входила с опаской. И не зря. Однако неожиданностью стало то, что в кресле восседал не мой знакомец, а Игнат. Все то время, что я была в номере он дальновидно молчал, не сводя с меня колкого взгляда. Попыхивал сигарой и вызывал чувство де-жавю, напоминая злобного мультяшного хоря. Из номера Иванова я вылетела с еще большим ускорением, чем из «люкса» Бунькова. Если так пойдет дальше, то я заработаю себе нервный тик. Пожизненно.
А пока этого не случилось, я добросовестно заняла свой пост рядом с Ромкой. Игроки начали собираться в зале. Первыми явились Игнат и Константин. Следом вкатился Владислав Витальевич. Лица всех троих – каменная маска. Удивляло другое. Я бы даже сказала – поражало.
Способность Бунькова трезветь за считанные секунды вызвала у меня неподдельный восторг. Еще несколько минут назад он в состоянии манной каши лежал в спальне, а сейчас огурчиком сидел за карточным столом. Лицо гладко выбрито, рубашка и брюки тщательно отглажены. На недавний загул намекает лишь его свита – поддержать босса смог лишь один охранник (остальные, видимо, попросту оказались не в состоянии подняться), а девицы, хоть и демонстрировали пышные формы, вид имели помятый и остро нуждались в сне после буйных похождений.
Юсуф вошел в зал последним. Анна и Фархад расположились в прежнем порядке. Его спутница была привычно хороша, темно-синее платье в пол облегало точеную фигуру, сапфировые серьги подчеркивали бездонность грустных глаз. На долю секунды, засмотревшись на чужую красоту, я позавидовала ей. Не столько дизайнерским шмоткам и ювелирке, сколько той уверенности в самой себе и сытом безопасном завтрашнем дне, что чувствовалась в ней. Но едва взглянув на Фархада, тут же устыдилась. Нет уж, пусть лучше старые кеды и потертая куртка в купе с вечными сомнениями и болезненными поясками своего пути, чем мишура за такую цену. Мне моя свобода всего дороже.