– А ты разве не знаешь? Мы дали согласие на брак Ии и Тита.
– Да кто такой этот Тит? – выкрикнул юноша.
– Тот самый эллин, с которым мы плыли на корабле из Эллады, ты что, забыл его?
Луций испугался. Как? Как такое могло произойти? Ия станет женой какого-то Тита, а не его, Луция? Да, он помнил этого парня. Ничего необычного в нем не было. Самый обыкновенный. Не то что он – Луций. Это ему говорили девушки, что он красив. Он желанен. Ему – Луцию. Однако она… Ия… Она, значит, предпочла Тита? Эллина? Как такое могло произойти?
– Да что с тобой, мальчик? На тебе лица нет.
– Н-ничего, – он не мог вымолвить ни слова.
Обида, непонимание, унижение! Его чувства были унижены. Растоптаны!
Нет-нет, еще ничего не решено. Ему нужно срочно увидеть Ию. И сказать ей о своей любви. Она ведь не знает, что он – Луций – ее любит! Поэтому и собирается сыграть свадьбу с эллином. А как только он ей скажет…
О, божественная расена, как он ее любит. Невозможно, чтобы он ее потерял…
И он ушел, не простившись с Веем.
«Странный парень», – подумал тот и снова погрузился в свои заботы.
Антон проснулся за десять минут до звонка будильника. И проснулся он в легкой панике. Ему снился странный сон. Во сне они с Вито гуляли по парку аттракционов. И приснится же такое!
Тарасов был равнодушен к такому виду развлечений, пару раз только и посещал подобные места по просьбе дочери. Три года назад они всей семьей побывали в парижском Диснейленде. Он сам на диснеевских «качелях» не катался, Марина с удовольствием испробовала всякие «нестрашные» аттракционы, а вот Лера каталась на всех возможных – страшных и нестрашных. Антон с беспокойством наблюдал, как его тринадцатилетняя дочь радостно неслась на «американских горках», которые французы почему-то называют русскими, как переворачивалась вниз головой, кричала от восторга и летела с невероятной скоростью, следуя «маршрутом» доктора Генри Уолтона, известного под именем Индианы Джонса. Нет, однозначно, аттракционы – это не его стихия.
И вдруг этот сон. К чему бы это?
Антон проснулся, но сон из головы не уходил, воспоминания были живы и явственны. Они с Вито гуляли по парку, смеялись, говорили о Симоне и Ие. Причем Ия в его сне была реальная. В парке Вито предложил другу покататься. Антон оглянулся в поиске чего-нибудь «нестрашного». Из «нестрашного» была только детская карусель. И вот Вито, не дожидаясь Антона, взбирается на карусель с детскими лошадками и начинает медленно крутиться. Антону тоже хочется покататься, но у него ничего не получается. Не дается ему никак перепрыгнуть через заборчик, отделяющий аттракцион от прогуливающихся в парке людей. Ему ничего не остается, как только наблюдать со стороны за мелькающим Вито, который раскручивается все быстрее и быстрее. Да это же настоящая центрифуга! Скорость ускоряется, и кабинка-лошадка, прикрепленная на металлическом плече, проносится со свистом перед лицом Антона в виде цветной точки. Антон видит испуганное лицо друга, который силится что-то сказать. До него доносятся только обрывки фраз: слу-чии… («что-то случилось», – догадывается он), стра… (страх? страшно?), бе-е-да… (беда!), те… те… (нет, невозможно разобрать). И еще это вращение сопровождает шум: шшух… шшух… Внезапно Антон понимает, что надо остановить вращение, иначе его друг просто потеряет сознание. Или, еще хуже, погибнет от перегрузок. Но как это сделать? Он лихорадочно раздумывает, как затормозить карусель?