– Тогда, может, не надо обращать внимание на связь? Тем более, что видна она только нам с тобой.
– Антонио, я когда увидел Джулию, сразу подумал, здесь что-то не так… Мистика какая-то.
– А ты уверен, что не рассказывал гостям о ноже в груди девушки? Никому, кроме Клаудии.
– Абсолютно уверен.
– Да… Мистика.
– Ты мне поможешь?
– Но чем я могу помочь?
– Понимаешь, я не в силах представить кого-либо из моей семьи в роли убийцы. Не могу и все. Поэтому мне сложно адекватно оценить возможности и мотивы каждого, кто был вчера на празднике. А ты сможешь. Ты ведь никого не знаешь…
– Кроме тебя.
– Ты меня подозреваешь?
– Вито…
– Нет, постой, не отвечай. Ты совершенно прав. У нас у всех одинаковые обстоятельства. Поэтому я и хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию отстраненно, со стороны.
– У меня нет криминального чутья, Вито. Я не детектив.
– Ты лучше, чем детектив. У тебя есть другое чутье. И я знаю, что у тебя уже есть кое-какие мысли. Поделишься?
– Пока нам нужно выяснить три вещи. Без них сложно сказать что-то определенное. Скорее всего, в процессе… выяснения… появятся еще вопросы. Но всегда есть главные.
– Что именно тебя интересует в первую очередь?
– Первое. Время совершения преступления. Думаю, завтра криминалисты тебе скажут, в котором часу Джулия была убита.
– Второе?
– Могла ли женщина нанести такой удар? На этот вопрос тоже должны ответить эксперты. Понимаешь… один удар! И сразу в сердце. Естественно, можно сразу отмести детей. Но я не знаю, хватит ли сил на такой удар, например, у молодой девушки? Это ведь не пощечина.
– И третье?
– Мы должны знать, как твоя тетя распорядилась своим имуществом, что и кому она завещала. Согласись, это важно.
– Завтра приедет нотариус и мы все узнаем. А пока ты можешь… задавать вопросы мне. Ты уже не раз подчеркнул, что я такой же подозреваемый, как и все остальные гости. Так?
– Увы. Но это так. Хотя я тебя не подозреваю, это ты зря, – Антон наконец, улыбнулся.
– Ты не исключаешь этого.
– Потому что у тебя есть мотив.
– Да? – Вито удивленно посмотрел на Антона, – что ты имеешь в виду?
– Во-первых, Модильяни. Я тут поинтересовался, сколько стоит этот художник на рынке искусства, и узнал, что в две тысячи пятнадцатом году его «Обнаженная Жанна» была продана аукционным домом Кристис в Нью-Йорке за сто семьдесят миллионов долларов. Сто семьдесят миллионов, Вито! Модильяни сейчас в цене. Разве это не мотив?
– Речь идет о небольшой картине, из раннего его творчества. Модильяни подарил ее моей бабушке. У нас в семье, кстати, две его работы. Одна выставлялась. После смерти бабушки одна картина досталась маме, вторая – тете. Про картину, которую я хотел купить у Джулии, мало кто знает. Ее нет в каталоге творчества художника. У Джулии вообще хорошая коллекция живописи. Коллекция перейдет ее дочерям.