Эрнст инвестировал кучу денег (не своих, конечно) в создание «эпохальных» фильмов, содержание которых никто не помнит через две недели после просмотра. Нас же пытаются уверить в его гениальности, как телевизионного, так и киношного деятеля. Другие есть, да кто их пустит. Будет сразу заметна его творческая примитивная заурядность. Его-то всё устраивает: главное – досидеть до конца жизни при деньгах и, хоть не великой, а власти. Его беспомощность ярко проявилась во время церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи, когда не раскрылось одно из колец…
Да, забыл о спорте, в частности, о футболе. Там тоже политиканство. Бездарнейшие и ленивые игроки с зарплатами раз в сто побольше, чем у заводских и фабричных работяг (о сельских трудягах и говорить не стоит), показывают на поле образцы, как не надо играть в футбол. Тотальная бездарная имитация… Сколько стебались над набившими оскомину «взвейтесь – развейтесь», заполонившими тексты от Ленина до Черненко и Горбачева. Так сейчас не напишут не потому, что это пошлые, избитые штампы, а по причине гораздо более страшной – славить стало нечего и некого. Не восхвалять же рейдерские захваты редкостных прибыльных предприятий и огромных земельных латифундий. Даже бессовестная власть понимает: петь дифирамбы – не к месту.
Помнится году в 2011 или 2012, когда в Москве бурлили «Болотные митинги», сотрудник одного из уральских заводов (кажется, начальник цеха) по фамилии Холманских, во всеуслышанье заявил о готовности работяг дать отпор «либеральному болоту». Его тут же распиарили и сделали полпредом президента в Уральском федеральном округе. Вот, казалось бы, персонаж на фоне тупого безличия, но его скоренько, куда-то сплавили и забыли. Политиканство и демагогия.
Написал слово демагогия и вспомнил случай пятидесятилетней давности. Нам в школе еженедельно трубили об Анджеле Девис и американских трибунных демагогах. Во время сеансов пропаганды, считалось неприличным задавать уточняющие вопросы, чтобы томительные мероприятия заканчивались поскорее (лекторы тоже торопились и делали своё дело формально). Дома, воспользуясь моментом, я попытался выяснить, кто такие демагоги. По случаю аванса или получки, у нас в доме происходила лёгкая пьянка (мать была на работе, а отец с двумя приятелями отмечали радостное событие). Один был известный деревенский пастух – дядя Лёша Безруков, всю войну пропасший коровьи стада в Монголии, другой дядя Вася Лохмач, обладатель второй машины в окрестностях («инвалидки»), тогда ещё не разоблаченный бывший полицай. У Лохмача имелся феноменально подвешенный язык, и он им молол не переставая.