— Ты думал, я скажу, что она моя пара?
Я должен спросить. Мне нужно знать, какие признаки он увидел, кроме того, что я ее защищаю.
Трей пожимает плечами, в результате чего получается что-то вроде подтягивания.
— Ага.
— Почему?
— Ты знаешь почему. Ты ведешь себя как сумасшедший. Разбиваешь свой мотоцикл. Бросаешь вызов нашему альфе. — Он замолкает, и я тоже молчу. Трей решает проблемы за нас. Я — грубая сила, а он ее направляет. — Что-нибудь изменилось, когда ты ее… взял?
Ценю его выбор слов, потому что мне пришлось бы избить его до потери сознания за неуважительное высказывание об Анджелине.
Я колеблюсь. Трей — единственный мужчина в этом мире, которому готов признаться в этом.
— Да. Все было по-другому. Совсем не так, как думал. Не было агрессии. На самом деле я был… — Смущенно смеюсь и пинаю каблуком звено цепи. — Чертовски нежным. Впервые в жизни я занимался любовью, а не трахался. Никогда не думал, что скажу это.
Трей молчит, мне до чертиков хочется знать, о чем он думает, но я не прерываю его мысли. Я только что открылся, и это чертовски обнажает меня.
— Может быть, — медленно говорит Трей, — твой волк успокаивается рядом с ней. Ты более жестокий, чем большинство. Если бы ты сильнее возбудился с ней — хрупким человеком — ты мог бы ее убить.
— Я знаю, — начинаю подтягиваться на ограде, чтобы выплеснуть растущую во мне жестокость, подпитываемую разочарованием. — Вот почему не хочу, чтобы она была моей парой. Я никогда не смогу на нее претендовать.
— Ты не слушаешь. Что, если твой волк знает лучше? Он успокаивает свою агрессию, когда ты рядом с ней. Он держит вас в узде, включая желание разорвать ее плечо, чтобы оставить свой запах.
— Тогда почему я пытался сломать шею Фоксу за то, что он хотел стереть ей память? Я знал, что поступаю неправильно, но не мог остановиться.
— Дурень. Волк всегда защищает свою пару.
Я чувствую облегчение, что Трей подначивает меня, называя дурнем. Через секунду набрасываюсь на него, наношу сильный удар, прежде чем он уклоняется и пинает меня под зад. Хватаю и валю его на землю, борюсь, пока не зажимаю его голову в удушающем захвате.
Трей хлопает по полу, и я отпускаю его. Мы оба встаем, ухмыляясь.
— Придурок, — бормочет он без всякой злобы.
— Так как же мне узнать наверняка?
Трей ходит вокруг, чтобы установить последнюю секцию ограждения и сделать клетку.
— Дождись полнолуния.
— А если я все еще не захочу ее пометить?
Трей ставит ограждение на место.
— Дружище. Не будь идиотом.
— Что?
— Ты уже хочешь её пометить. И ты уже принял определенное решение о причинах, по которым не можешь. Почему бы тебе просто не отказаться от этого решения? Только до истечения срока. Возможно, все прояснится.