— Именно так, детка. — Я расстегиваю ее шортики и спускаю их на пол. Ее майка легко снимается. — Избавляйся от лифчика и трусиков.
Мне нравится снимать с нее одежду, но мне также нравится заставлять ее обнажаться передо мной. Таким образом буду знать, что не давлю на нее, как бульдозер.
Она смотрит на меня через плечо — рыжеволосая кокетка — и я едва сдерживаюсь, чтобы не повалить ее на кровать, раздвинуть ее пошире и долбиться в эту сладкую киску до хрипоты.
Но нет. Сначала я отшлепаю ее. Это удовольствие буду смаковать до самой смерти.
— Сними трусики, — говорю я твердым голосом. Или, может, мое желание отразилось в моем тоне. В любом случае Анджелина поспешно подчиняется, зацепляет большими пальцами пояс трусиков и спускает их по ногам.
Я стараюсь контролировать свое дыхание. Запах ее возбуждения наполняет комнату, а я уже властно обхватил ее бедра.
— Наклонись, детка.
Она упирается руками в кровать.
— До упора. И детка? Когда я тебя наказываю, отвечай мне уважительно.
Знаю, она понятия не имеет, о чем говорю. Я даже не увлекаюсь БДСМ, разве что волки доминируют. Но умираю от желания услышать слова из ее уст.
— Скажи, да, папочка.
Она ложится грудью на кровать.
— Да, папочка.
Ее голос дрожит, но я на девяносто девять процентов уверен, что это от желания, судя по ее запаху.
Я слегка шлепаю ее. Мне не хочется пугать ее — ни сейчас, ни когда-либо.
Она стонет и виляет попкой.
Я шлепаю ее снова.
— Это за то, что ты держишь меня в напряжении каждую минуту дня. Каждый раз, черт возьми, когда я нахожусь рядом с тобой.
Еще один шлепок, чуть сильнее.
У нее перехватывает дыхание.
Я меняю игру, проникаю пальцами туда, где мечтал их видеть — между ее стройными бедрами. Скольжу по ее щели, с которой капает влага. Свидетельство ее возбуждения почти заставляет меня кончить.
Я шлепаю ее еще несколько раз, быстро и сильно. Моя рука оставляет розовый отпечаток на ее фарфоровой коже.
И тогда я теряюсь. Положив руку ей на поясницу, чтобы удержать ее, шлепаю дальше, жаждая карающий, жгучих ударов, того, как она дергается и стонет от каждого шлепка.
— Раздвинь ноги, красавица.
Голос звучит так, будто у меня камни в горле.
Она повинуется, раздвигает ноги так, как это может сделать только танцовщица.
— Чертово совершенство, — и шлепаю ладонью по ее половым губкам.
Она вскрикивает, но не двигается.
Я наматываю на кулак ее волосы, поворачиваю ее лицо к себе. Мне нужно увидеть, что она не против такого уровня интенсивности.
Анджелина прикусила губу, но ее глаза остекленели от чистого вожделения.
Я целую ее, посасывая пухлую губку. Анджелина целует в ответ, языком проникая в мой рот.