— Добей его!
Алек прикусил губу, выбирая фаталити покровавей — некромант его всегда чем–то бесил, папашу напоминал, что ли… И тут крайне невовремя заорал телефон. Алек промахнулся по кнопке, выругался и нажал на ответ:
— На связи.
— Алек, — донесся из трубки голос Лизы. — Будь добр, спустись в гостиную.
Экс–Регент нажал отбой и позволил себе недоуменно хмыкнуть — что–то в голосе Лизы было слегка неправильно. Ну ладно, раз уж просят…
В гостиной все было как обычно: что–то тихо бормотал телевизор, включенный на деловой канал, на столике, рядом с ноутбуком, валялись испещренные мелким почерком и многократно правленые тетрадные листы. Сама бывшая Сплетница мрачно нахохлилась в кресле у столика, баюкая в ладонях пустой бокал.
— Зачем звала? — поинтересовался Алек, поводя носом.
Какой–то тонкий запах… Мускат?
— Мне тут пришла в голову мысль… — замедленно, совсем непохоже на себя, начала Лиза. — Мы же совершенно упустили работу со СМИ. А у тебя полно свободного времени…
Криво усмехнулась:
— Есть над чем подумать, а?
— Ты этого не сделаешь, — слегка побледнел Алек.
Общаться с этой жаждущей сенсаций биомассой, с этими любителями грязи и вранья, с этими… Этими?! Алек собрался с мыслями и быстро продолжил:
— Мы знаем друг друга не первый месяц. Как думаешь, сколько времени пройдет до первого зажаренного стрингера?!
— Ну не все же так плохо, — отметая возражения, взмахнула рукой Лиза.
Убеждающе продолжила:
— Всего пара выступлений, подготовленные вопросы, ответы я тебе, так и быть, сама напишу…
— А Мэдисон? — ухватился Алек за соломинку.
Тратить свое личное время на общение с кем–то нафиг ему не нужным и вдобавок заранее раздражающим… Зачем?!
— Мэдисон… — задумчиво протянула Лиза. — У нашей новой соратницы сейчас очень тяжелый период в жизни: ее личный мирок, такой понятный, такой устроенный и уютный, оказался разбит в дребезги. И осколками розовых стекол изрядно прошелся по лицу. И ей пришлось выбирать, что же ей делать со своим разбитым мирком…
Лиза прервалась, задумавшись о чем–то своем. Спустя пару секунд продолжила, говоря словно сама с собой:
— Что делать, когда твой мир разбивается на части? Вцепится в остатки изо всех сил, лишь продлевая агонию? Ударить, разбить окончательно, прекращая мучения? Или может быть… Подставить руку под один из падающих осколков, подарив новую жизнь — и ему, и себе?
Горько усмехнулась:
— Но тот, кто привык сжимать пальцы в кулак, вряд ли научится держать мир на открытой ладони…
Алек обошел кресло, кивнул, убеждаясь в собственных догадках по поводу странного поведения Лизы и ее еще более странной велеречивости: бутылка. Наполовину пустая. А марка–то знакомая, вино довольно крепкое. Напарница была попросту пьяна.