Вот снова я аккуратно вклиниваюсь в кучку людей, напряженно замерших на старте напротив раскрывающихся дверей вагона, и вхожу точно вслед за ним, но буйная толпа все же относит нас друг от друга. Счастье уже то, что мы оказываемся в пределах видимости. Объект моего пристального внимания садится почти напротив меня, но почти сразу же встает, галантно уступая место молодой женщине с детской коляской. Ее-то куда понесло с младенцем в самый час пик? Разве что на прием к врачу в поликлинику.
Слева от меня оказывается обильно потеющий мужик, еще и облитый мощным парфюмом. Своей необъятной пятой точкой этот тип занимает собственное место и часть от моего. В руках у него навороченный смартфон, на запястье часы крутого швейцарского бренда, и весь такой пафосный. Что он забыл в метро? Разъезжал бы за рулем крутого “Мерса”. Если только столичные пробки загнали его сюда.
Справа сидел еще один мужчина, но этот попутчик не вызывал во мне раздражения и не заставлял скрежетать зубами от досады. Недорогой, но идеально выглаженный костюм прекрасно смотрелся на нем. Правда, человек был до такой степени напряжен, что искры едва ли не летели во все стороны. Сидел неестественно прямо, вцепившись длинными жилистыми пальцами в черный дипломат и неотрывно вглядываясь в мигающие точки световых табло над дверями вагона. Там, словно издеваясь над всеми, медленно сменялись одни рыжие огоньки на другие, отсчитывая станции, которые мы успели миновать. Быть может, он опаздывает на важную встречу и ему кажется, что под его пристальным взглядом индикатор на шкале начнет мелькать немножко быстрее, а то и вовсе поезд телепортируется на нужную ему станцию. Что за наивность… Впрочем, пусть мечтает и дальше. По крайней мере, в отличие от соседа слева, этот попутчик меня не толкал и не пытался раздавить.
Моя же причина личного помешательства колоритно выделялась на фоне безликой массы людей, что заполняют вагоны ежеминутно, стоит нашему составу остановиться на очередной мигающей точке. Его волосы всегда идеально уложены и играют глубоким черным оттенком на свету. Косая рваная челка поднята и уложена наверх, что придает ему стати и подчеркивает так привлекающие меня красивые, приятные черты его лица, будто выточенного из светлого мрамора. Каждый раз я начинаю сравнивать внешность этого парня с образами известных актеров, певцов современности, или же аристократов, видных деятелей былых времен, чьи портреты видела в Третьяковской галерее, но быстро путаюсь в бесконечной веренице лиц. Он словно древняя статуя, которая неожиданно решила ожить и стать реальной. И от этого ощущения кружилась голова.