Адаптировался я, где-то на десятый день. То есть проснулся после смены не через двенадцать часов, а спустя восемь. Как сказал Ванька: это первый признак акклиматизации.
– Жить будешь, Лёха! – спрогнозировал он. – Иди, умывайся, чайку попьём. Вчера пряники завезли.
В брезентовой палатке, в нескольких шагах от нашей было организовано что-то вроде бани. Четыре умывальника, две лейки с холодным душем и шкаф с чистыми полотенцами. Я вымылся полностью и побрился. Настроение поднялось. А после чаепития с пряниками решил, что жизнь не такая уж и плохая штука. До работы почти четыре часа. Свободного времени полно. Кто-то читал, кто-то играл в настольные игры. Мне захотелось погулять.
– Ну, пойдём, бульдозеры посмотрим, – согласился Иван.
Мы дозаправили баллоны, надели рюкзаки, и вышли через навешенный брезент, исполняющий функцию ворот. Вокруг станции было светло. Слева шла трасса, а справа – транспортерная лента, уходившая метров на сто в сторону. Колёсные бульдозеры, работали слаженно и почти бесшумно, хотя и были дизельные. Один, с отвалом спереди отгребал грунт от конца ленты подальше вглубь, создавая там кучу, а другой, с ковшом, загребал его и увозил ещё дальше. У каждого сзади крепилась небольшая цистерна с воздухом.
Мне не понравилась такая работа. Двенадцать часов в одиночестве, не выходя из будки бульдозера, все-таки скучно. На станции – все вместе, дышат общим воздухом, общаются, говорят и слышат друг друга. Хотя многие и считали труд «дворников» самым тяжёлым здесь, я готов был не согласиться.
Мы прошли по дороге около километра. Фонари на столбах стали появляться реже, от чего создавался полумрак. Снова накопилось множество вопросов, но пришлось отказаться от болтовни, из-за неудобства манипулирования маской.
Я вдруг поймал себя на мысли, что вообще не чувствую положения заключённого, приговорённого к высшей мере наказания. Да, воздуха в полном объёме нет, добраться куда-нибудь – бессмысленно. Но сама возможность пойти куда захочешь и когда захочешь, давала ощущение свободы. Мне стали понятны и близки мотивы того парня, который гулял целую неделю по «железному льду». Это же – классно! Это же – приключение! И «крыша» у него не съезжала, как выразился Ванька. Он придумал для себя экстремальный отдых, и, не испугавшись, сбежал от повседневных серых будней. Молодец!
Мы вернулись на станцию. Я завалился на кровать и стал мысленно рисовать план новой утопической идеи: «Угнать бульдозер и кататься по железной планете в поисках чего-то нового. А вдруг, и кого-то нового. Неужели на таком огромном пространстве полнейшая пустота? Зачем же оно создано тогда? Воздуха в бочке бульдозера хватает на сутки, как я уточнил у товарища. В дальнейшем, подъезжать к дороге и заправляться через краны, установленные по всей трассе. Запастись едой и водой. Цистерна с соляркой за станцией находится. Украсть – раз плюнуть. Продержаться так полгода хотя бы, и после рассказывать всякие небылицы. Карцеров нет, расстреливать второй раз не будут. Как пояснил Ванька, здесь вообще ни за что не наказывают. Зд