— Мне уже нельзя на спине, — шепчу смущённо, когда Сэтору вновь обнимает меня и тянет вниз, понукая вместе с ним опуститься на расчерченный ритуальными символами пол.
— Я знаю, — снова целует. Прикусывает нижнюю губу, зализывает саднящее место.
Став на колени, вынуждает так же стать и меня, после чего притягивает к себе спиной, обхватив обеими руками. Оглушая этим соприкосновением тел. Мужские ладони на моей коже. Скользят, трогают, всё сильнее разжигая пламя в крови. Несмотря ни на что.
Возбуждённый член прижимается к моей пояснице, нервируя, заставляя дрожать от волнения и понимания неизбежности происходящего.
− Расслабься. Доверься мне, − губы Сэтору прихватывают кончик моего уха. И его ладонь уверенно скользит мне между ног. Пальцы гладят лобок.
С моих губ срывается прерывистый вздох. Прикосновения смещаются дальше. Моя плоть податливо раскрывается под этой бескомпромиссной лаской. Трепещет и отзывается под умелыми касаниями.
Всё это будто не со мной. Будто не я дрожу в руках красноволосого жреца. Почти так же, как в том видении. Всё чего я боялась, сейчас сбывается. Почему же противиться больше нет сил и желания? Неужели я так низко пала? Почему не нашла другой выход? Предательница.
Дыхание сбивается. Перед глазами темнеет, веки теперь жжёт.
Нельзя сейчас об этом вспоминать. Нельзя.
Надо довериться.
Тело всё больше горит в огне желания. Так требует обряд. С этим притяжением не совладать. Душа пришита уже к его душе. Не менее крепко, чем к двум другим. Насквозь. Разрывается на части. И сердце горит в другом огне. Стыда и самобичевания. За то, что мне хорошо в этих чужих руках. За то, что я уже готова для него, что бёдра дрожат, а между ног выступила предательская влага, впуская мужские пальцы в ноющее лоно. За те стоны, что рвутся с пылающих губ.
− Не думай. Просто чувствуй, − чутко улавливает мои внутренние стенания партнёр, снова целуя и прикусывая шею. — Я хочу тебя, моя сладкая Лина. Так давно хочу. Подари мне сегодня себя. Только мне.
Толкается внутрь всё настойчивее, готовя и растягивая.
И я не могу отказать. Ни этой просьбе. Ни мягкому, но настойчивому движению его тела, когда Сэтору ставит меня на четвереньки. Ни рукам, сжимающим мои бёдра, когда к лону прижимается твёрдая головка, неотвратимо раздвигая тугие мышцы.
Судорожно дыша, я закрываю глаза, но уже через секунду широко распахиваю их, невидяще уставившись в стену белого огня, когда мужская плоть плавным толчком наполняет меня до упора. Пламя в груди распахивает огненные крылья, снося все барьеры. С губ срывается громкий стон, дрожащие руки подгибаются, тогда как спина наоборот выгибается дугой.