Я неожиданно вспоминаю определение из курса психологии и это меня веселит, и это уносит меня в раздумья. «Проекция». Как ни странно, но люди склонны приписывать свои негативные качества окружающим, и громко винить Машу, Петю, Ваню, Сашу и остальных в зависти, ревности, злости, алчности, воровстве. Я улыбаюсь и слышу свой следующий вопрос.
– А утюг, а пылесос? – мне уже нравится перечислять все предметы быта, какие я только знаю, видеть возмущенное лицо Юли, и слышать ее не менее возмущенные ответы. Меня ждал успех.
– Утюг слабый, но, если перевязать изолентой, будет работать. У пылесоса нет трубы, медленно, но сосет, – отвечает с невозмутимостью срущего кота, Юля.
На этот раз мне с трудом, но всё же удается сдержать смех, и я продолжаю.
– Скажите, а унитаз работает исправно? – меня уже не остановить.
– Хм, знаете, вода медленно набирается, но в ближайшие дни муж исправит.
Через несколько дней моего проживания в «беличьем» гнезде, я обнаружила еще один забавный факт. Их было, конечно, не счесть, но этот особенно мной любимый. Как-то утром я захожу попить воды в кухню, и вижу, что нет мусорного ведра, вернее, пакета, который Юля хранила, как все доморощенные хозяйки, под раковиной. Я поперхнулась водой. Ну, конечно, Юля решила, что и мусорный пакет у всех должен быть свой, а потому унесла всю «грязь» к себе в комнату. Странно, что она этого не сказала в самом начале, где-то между фразой о собственной туалетной бумаге и собственной швабре.
«Юрк». Я впервые вижу, куда белка убегает в конце всех своих перебежек, бесконечных путешествий, бесцеремонного воровства. Это самое крайнее, невзрачное дерево, в котором белка прогрызла себе аккуратное, почти незаметное «гнездо». Но думаю, даже она туда не тащит мусор с деревьев.
Спустя месяц, я наконец, съехала из «беличьего гнезда». Мне пришлось возвращаться домой. Юля предложила оставить сумку с вещами у нее, чтобы «не тащить». Я очень обрадовалась. «Тащить» было и правда лень. К тому же авиация устанавливает свои строгие ограничения. Тем более, что дома у меня всё есть. Но меня радовала мысль, что, когда я вернусь в Москву, мне ничего не придется покупать. И тут у меня всё есть. Всё мое дожидается меня в моей сумке.
Правда, Юля мне периодически писала, каждый раз исправно интересуясь, может ли она отдать мои вещи в церковь… Правда. Каждый раз она почему-то переспрашивала, можно ли передать мои вещи, которые остались у нее на хранение, в церковь. Я отвечала, что мой близкий друг может забрать сумку, в которой находятся, все-таки, мои вещи, и, конечно же, мне они нужны.