– Я городской староста Лука, а ты кто?
– Я мельничиха Ефросинья. Меня по пути в город пленили разбойники. Наш обоз разграбили. Купцов, что со мной были, лютой смерти предали, а меня кухаркой сделали. Когда волки разорвали четырех помощников главаря Федоса, я его усыпила сон-травой и убила. Голова в этом мешке лежит, а я хочу получить награду, – произнесла заранее заготовленную речь мельничиха.
С последним словом Ефросинья вытряхнула отрубленную башку под ноги старосте. Лука бросил мимолетный взгляд на голову и отвернулся. Было видно, как играл желвак на его скуле, а лицо посерело. В это время из дома вышла старушка и подошла к стоящим. Лука, увидев старуху, кинулся ей навстречу со словами: «Мама, ну куда же ты вышла? Иди в дом». Но тут старая женщина увидела мертвую голову. Ноги её подкосились, и она стала оседать на землю:
– Феденька, сынок, – успела сказать она, теряя сознание и падая на руки старосте.
– В клетку её! – крикнул Лука стражнику, а сам понес в дом безжизненное тело старухи.
В приподнятом настроении Иван вернулся на съемную жилплощадь, где застал спящую Настю. Пытаясь не разбудить подругу, Ваня на цыпочках прокрался к постели, но услышал вкрадчивый голос Настеньки:
– Ты что-то запропастился, случилось чего?
– Всё отлично, просто прогулялся немного по городу в поисках книжки.
– И как, нашел?
– Нашел одну, но не знаю, покупать или нет. Твой совет нужен. А Ефросинья уже спит?
– Она не возвращалась. Разве вы не вместе были? – с тревогой спросила Настя.
– Мы поругались, и она пошла одна. Странно, что её еще нет.
– Не нравится мне это. Хотя жажда богатства намного сильней чувственных наслаждений, но чувства угасают со временем, а жажда – неутолима. Уехать на ночь глядя она не могла, значит, что-то произошло, – вслух задумалась Настя.
Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Иван решил рассказать подруге о своей прибыльной сделке. Когда он закончил, Настя с горечью в голосе произнесла:
– Ну и дурак же ты, Ваня. Ты думаешь, что кожа тебя ждет в сарае? Её уже перевезли в другое место. Тебя обманули, развели на жадность, как мышь на кусочек сыра. Выходит, что к деньгам тебя даже близко нельзя подпускать. Хотя нет, наряд ты себе купил отменный, значит, ты не совсем пропащий.
После такой тирады у Ваньки пропал дар речи, и минут пять он не мог вымолвить ни слова. Затем он вскочил и ринулся к двери.
– Завтра пойдешь проверять. Всё равно уже ничего не вернуть. Тем более что ночь на дворе, а город ты не знаешь совсем. Чужой город, Ваня! – вдогонку крикнула Настя.
Иван выскочил во двор и направился к конюшне, где стоял Дрозд. Конь встретил Ваньку дружелюбным взглядом бархатных глаз, как бы понимая, что творится у юноши в душе. Прижавшись лицом к шее Дрозда, Ванька заплакал. Конь зафыркал, ударил пару раз копытом о землю, давая понять, что в жизни без особых последствий можно терять всё что угодно, кроме самой жизни. Потрепав Дрозда за холку и подсыпав ему свежего сена, Иван пошел в дом. Войдя в комнату, он обнаружил беловолосую девушку, сидящую на его постели. Недоуменно оглядевшись, Ванька не обнаружил козу и перевел взгляд на девицу, которая скромно сидела, молча уставившись на стену.