Тут и объявилась мать, но не одна. С батянькой и братовьями. Мужики держали на горбах мешки. Маманя катила перед собой тачку с прикрытыми простынёй копчёностями.
– Это, сынок, на первое время тебе. Колбаски, карбонаты, сушеные чужуки, вяленая жая и казы на первое время. Колбасы тут все сырокопчёные, в миру неизвестные.
– Ты и сам жри. У вас в дурдоме одна баланда, небось, да от картохи кожура.– Посоветовал батяня.– А что самому уже не полезет- раздай главврачу и санитарам. Тогда, может, задобришь их и они из тебя, дурака, сделают под хорошее настроение нормального психа. Кретина, к слову, или идиота. Всё полегче жить станет. Вообще ничего не надо тебе будет. Даже коммунизма.
– Вы подурели совсем? Меня догоняете?– Иван замахал всем, чем можно было размахивать.– Давайте бегом отсюда с этой взяткой в извращенной форме Гляньте – святые на стенках, и те сморщились…Ворованное же всё. А тут хоть и «дурка», но в первую очередь храм. Господь покарает. Не даст братовьям мотоциклетными колясками тырить деликатесы. И помрёте все от лука, картошки и черного хлеба с водой. Да и едкий запах сала копчёного весь храм занял до купола. Неделю не вытравится. И психи ещё одной болезнью захворают – отравлением нюха. А это болячка не лечится. Спросят- кто эту отраву припёр? Так я ж врать не умею. Дурак ведь я. И по червонцу вам на нос строгого режима, родственники.
Испугались папаня с маманей и смылись первыми. А братовья пахнущие карбонатом и одеколоном «русский лес» подзадержались на минутку.
–Вот не будь ты, Ванька, готовым дураком, – сказал брат Вова грозно.– Я бы тебя так огрел по башке костью конской от «казы», что ты бы мгновенно ума лишился.
– Но раз у тебя его и так нет, то переделывайся тут в психа и строй свой коммунизм. А нам и так – лафа. – Добавил брат Миха. – Я вон на улице глянул – так к вам в дурдом очередь куда как подлиннее мается – ожидает, чем за чешским хрусталём и вазами из Богемии в универмаге. Знатная, видать, у вас «дурка». Лежи, дурей до предела. Хотя предела дури не выявили пока учёные.
Ушли и они, а Ваня в первые задумался глубоко о том, что Зарайск очень выгодно выделялся среди всех заведений горздрава. В связи с этой исключительностью народ с разных сторон самовольно едет ложиться в психушку. И остановить его невозможно. Потому как дошла молва до населения, что ни икон со стен активисты не сорвали и фрески с ликами святейшими суриком не замазали. Даже алтарь остался с клиросом, жертвенник, канон, иконостас, престол и ризница за царскими вратами, и даже амвон. Таинство Евхаристии на престоле, конечно, не творили даже пятеро дияконов и аж целый протоиерей- ровня минимум секретарю горкома по чину гражданскому. Бежать после замены храма на психушку им было некуда. В зарайской области под склады овощей и запчастей для грузовиков приспособили даже церкви районные и мелкие часовенки. Поэтому народ прикидывался сумасшедшим и ехал в «храм- дурдом» не лечиться, а молиться и быть к Господу поближе. Психиатра в Зарайске никогда и не было, поэтому протоиерея Афанасия коммунистический правитель области лично назначил Главным врачом, а диаконов докторами первой категории и по совместительству – санитарами. Ещё один мужик врачом напросился сам после списания по психическому нездоровью с мурманской подводной лодки. Звали его – капитан третьего ранга доктор Василь Дмитрич Маслоедов. И хорошо им было там всем. Священникам – по привычке, Дмитричу тем, что внутри храм ничем не напоминал подводную лодку. Там, главное, не было перископа и торпедных отсеков. А трём медсёстрам нравилась больница потому, что все сто тридцать шесть пациентов стационара были куда спокойнее и здоровее мозгами, чем председатель их колхоза «Ни свет, ни заря». Который, кстати, в деревенской церкви открыл пивную, предварительно спилив кресты с куполов, а все иконы развесил на берёзах в ближайшем лесу. Колхоз через год после активного потребления «святого»церковного пива поголовно всем населением, кроме детишек неразумных, разорился до неприличия и пошел по миру. Стал у всех соседей всё выпрашивать, потому как пропил народ именно всё. Даже последние вилы «толкнули» на трассе проезжим. Но никто председателю ничего не давал. Не уважительной была причина. И вскоре трудящиеся разбежались все, кроме председателя. У него была зарплата побольше и на пиво пока хватало.