И через десятерых знакомых, сильно пьющих педагогов, он чудом устроился вахтёром на пивзавод номер два. На святое почти место. За год профессор без напряжения спился до уровня некоторых сослуживцев из цехов, которые говорили на разных непонятных языках, домой и на завод ходили под ручку с маленькими зелёными чёртиками и пушистыми белками, тоже пьяными до полусмерти. Все вместе они часто блевали на помытый с утра пол в уютной комнатке вахтёра и всегда оставляли ему по парочке бутылок «жигулёвского». Профессор географии потерял все свои знания по предмету, но вместо них приобрёл нечеловеческую мудрость, которую имеют только индийские раджа-йоги и тибетские монахи с гор семитысячников, заколдобленных морозами. Зато набитых мудростью вселенской как утренние автобусы сонными мужиками и тётками. Вот его Червонный-Золотов и нашел через милицию, где профессор стоял на учёте как расхититель, вынесший однажды с завода неизвестно с чего и почему триста восемнадцать металлических пробок, похожих на шестеренки для больших часов. Первый секретарь послал за ним свою «волгу», напоил профессора азербайджанским коньяком и сказал.
– Борисыч. Нужна умная мысль.
– У меня нет умных. Я профессор, – обиделся профессор, занюхав коньяк виноградиной. – У меня мысли только мудрые. Двести семь штук. Счёт веду лично.
– Сразу всё не вываливай, – вздрогнул Червонный-Золотов. – В ЦК не поймут. И не поверят. Жил тут без умных идей, а тут на – сразу двести семь. Переведут куда-нибудь. Подполковником, например, в стройбат. Из военных умных мыслей в день по пятьсот штук вылетает. Потому, как пьют они только «солнцедар» и «агдам». Напитки благородные, мышлению способствуют, конечно. Но мысли слабенькие. Не городского масштаба. Траншею, скажем, рыть глубже двух метров. Лопаты делать из серебра. Они лучше в землю врезаются. Такой низкий уровень.
А мне нужна мудрая мысль. Одна. Но чтоб всех проняла и подняла меня на
кресло секретаря Центрального комитета КПСС. Чтобы в ЦК все сдурели и завистью захлебнулись.
– А вот снеси кресты с церкви Садчикова, – профессор сам налил и интеллигентно заглотил сто пятьдесят. – Поставь решетки на окна. И пусть там будет психбольница. У нас, обрати внимание, психов в городе как ворон на свалке, а больнички-то нет для них.
– Да нет у нас психов, – задумался секретарь. – Все в Москве. В ЦК КПСС. Но мы поработаем с населением и психов станет, сколько требуется в рамках строящегося коммунизма. Хорошая. Мудрая мысль. Вот тебе ещё пузырь армянского. Надо будет мысль ещё одну, я тебя вызову.