— Ты уверен?
— Абсолютно. И больше не думай о таких глупостях. Если я решу, что мне чего-то не хватает, я сам тебе скажу, и мы вместе попытаемся все исправить, договорились?
— Договорились, — улыбнувшись, согласилась Лена.
— Вот и умничка, — улыбнулся в ответ Кирилл и прижал Лену к себе еще крепче.
Лена старалась не вспоминать того, что было между Кириллом и Элей и, в конце концов, спустя буквально пару недель, вовсе перестала об этом думать. Кирилл же был благодарен Лене за ее понимание, терпение и мудрость. Он ценил то, что Лена не культивировала в нем разжигающее изнутри чувство вины, и дала шанс строить отношения дальше, словно ничего и не было. И Кирилл старался не обмануть ее надежд. Впервые в жизни ему хотелось быть честным и верным с девушкой, с которой его еще не связывал штамп в паспорте. Лена же смотрела на ситуацию несколько иначе, она не считала, что приняла какое-то мудрое решение, она просто боялась потерять Кирилла, отчего оказалась готова простить все на свете и обо всем молчать. Ей так хотелось верить в его слова, поскольку осознание того, что он любит ее, делало Лену самой счастливой на свете, буквально даря крылья. Он — в ее жизни и больше Лене ничего не нужно. Ничего не могло убить ее любви, как оказалось, даже его измена… Тем более что вслед за Кириллом, Лена тоже перестала называть случившееся изменой, просто месть за задетое самолюбие и не более того, а то, что он не подумал о ней, уже ничуть не смущало Лену, словно этого аспекта вообще не существовало.
Лена все так же ходила на пары и тренировки, а Кирилл занимался своими спортивными центрами, пока их размеренные будни не нарушил очередной неожиданный телефонный звонок.
Лена и Кирилл сидели за завтраком и обсуждали планы на день, когда зазвонил домашний. Лена подняла трубку.
— Да, а кто его спрашивает? — естественно поинтересовалась она, и по ее лицу читалось, что ответ ее несколько удивил, — Это тебя, — сказала она и протянула трубку Кириллу.
— Кто там? — недовольно спросил он, просто не переваривая, когда его отвлекают от еды.
— Из ассоциации всероссийского фигурного катания.
— Что? Тоже мне, вспомнили, — усмехнулся Штоколов, но трубку взял, — Да, здравствуйте. Да, это я. Ну, допустим, я смотрел. В курсе, кажется четырнадцатое, если мне не изменяет память, — отвечал Кирилл, а Лена пыталась угадать, о чем идет речь, — Ну, а от меня чего хотите, я что-то никак не пойму ваших намеков. Что? Вы смеетесь надо меной? Какой Чемпионат, какого мира? Я больше года не был на тренировках, я ушел, все с меня довольно! Честь страны? А о моей чести кто подумает? Вам мало того, что я стал вторым на последней Олимпиаде, вы еще хотите, чтобы я на Чемпионате Мира топтался на нижних ступеньках пьедестала? Или вообще остался у подножья? — негодовал Кирилл, — Я даже думать об этом не хочу, — категорично отказывался Кирилл, — Звоните, когда хотите, но я уже сказал вам свое «нет». И думать не буду. Всего доброго, — резко оборвал разговор Штоколов и бросил телефонную трубку на стол.