Почти получилось. На ногах женщины в районе колен образовалось по тонкому кольцевому порезу, из которых наружу хлынула темная энергия. Баба вскрикнула от боли и упала. Хоть и не разрубил ее ноги, но не страшно. Двигаться она сейчас точно не сможет, а значит можно продолжить развоплощение. Вновь формирую светоч и опускаю его теперь на затылок упавшей женщины. От боли та уже не визжит — хрипит. Думать она сейчас точно не может, все еще действия — агония смертельно раненой жертвы. Но даже так они оказываются опасны. Не для меня — для детей.
Отмахиваясь руками, в попытках оттолкнуть меня, она неосознанно формировала сгустки темной энергии и кидала их куда придется. Вот один из них и попал по девятилетнему пацану прямо в голову. Тот только смог прийти в себя и опираясь одной рукой об пол, приподнялся, приняв сидячее положение. От удара концентрированной тьмой его откинуло назад. Головой он ударился о бетонную стену зала и отключился. Но и это еще не все. От соприкосновения с тьмой, его лицо сначала покраснело, а затем на нем стали наливаться волдыри, как от ожога.
Мне же было пока не до него. Тварь реально оказалась чересчур сильной. Но при этом все же необученной, благодаря чему я пока справлялся. Но единственный мой шанс ее добить — не дать начать действовать обдуманно. Поэтому я и продолжал вдавливать в нее божественный символ, стараясь, чтобы он находился на ее голове и иногда достигал лица, перекрывая обзор. Ну и параллельно старался не попасть под ее конвульсивные выпады и комки ее силы.
Развоплотил я ее минут через пять, если не больше. Тут сложно понять, часов-то ни у меня, ни у детей не было. Отдышавшись, посмотрел на мелких. Те с ужасом смотрели на то место, где еще недавно был смертельно опасный дух, а сейчас — голый бетонный пол балкончика. И что делать дальше? Меня-то они не видят. Хотя… пожалуй сейчас вполне можно и даже нужно пропустить энергию через свою суть и сделаться видимым. Надеюсь, я их не сильно напугаю. Все-таки я еще помню, что голос мой в этом состоянии не похож на человеческий да и цвет тела далек от нормального.
— Привет, — проскрипел металлом мой голос, что особенно жутко прозвучало в темноте канализации.
Света здесь почти не было и внезапно засветившийся на балкончике зала, где до этого визжала укравшая их баба, парень сразу привлек их внимание. Даже говорить было не обязательно. Дети в страхе теперь попятились от меня.
— Не бойтесь. Это я ее прогнал. А сейчас нам нужно выйти наружу. Вы же хотите к своим родителям?
Минута молчания и лишь редкие согласные кивки были мне ответом.