— Откройся, братец, — прошептала Настя мне на ухо. — И получишь бонус к завтраку…
Сила могла сплетаться, создавая вихри. Это происходило при контакте между одаренными. И….
Чувство, которое давали вихри, сложно было с чем-то сравнить. Когда оба человека открывались при объятиях, поцелуях, или при более интимном процессе, высвобожденная, сплетающаяся сила двух человек была сродни сильной эйфории. Особенно ярко этот эффект проявлялся во время секса. И такая резкая перемена в настроении сестры меня насторожила:
— Не сейчас, — отмахнулся я.
Девушка фыркнула и села рядом со мной. Покосилась в мою сторону и хитро спросила:
— Готов обряду?
На секунду мне стало не по себе. Вдруг обряд пройдет как-нибудь… не так? Но показывать свою неуверенность сестре я не собирался. Только кивнул и налил себе чай. Но аппетит пропал. Поэтому я сделал пару глотков, доел блинчик и отодвинул тарелку в сторону. Пояснил:
— Мне нужно привести себя в порядок после тренировки.
И направился к лестнице.
* * *
Дворецкий уже ждал меня в холле. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояли двое мужчин в белых рясах жрецов.
— Позвольте представить вам гостей, мастер, — обратился ко мне дворецкий, указывая на старшего. — Это верховный настоятель, председатель Священного синода, Николай Владимирович Беломорцев.
Мужчина сдержанно кивнул.
— И брат Олег, — добавил дворецкий, указав на второго гостя.
Я только кивнул, пытаясь унять мандраж.
— Готовы, мастер? — склонив голову, уточнил дворецкий, внимательно глядя на меня.
— Да, — я украдкой посмотрел по сторонам.
Но Анастасии в холле не было. Судя по приоткрытой двери на террасу, девушка ушла на утреннюю тренировку.
— Идемте.
И Матвей повел нас в правое крыло.
* * *
Дворецкий остановился у двери кабинета. Открыл дверь и сделал пригласительный жест. Я немного потоптался на пороге, но все же шагнул внутрь.
В кабинете было темно. Несколько старомодных восковых свечей не разгоняли мрак, а лишь делали его более вязким. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи с полками, полными книг. Над камином висел портрет того самого мужчины, статую которого я встретил сегодня на тренировочной площадке. Его старинный мундир был густо увешан наградами.
Темный паркет был начищен до блеска. Под высоким потолком висела тяжелая люстра, которая скорее выполняла декоративную роль. Мне было сложно представить, чтобы кто-то менял в ней многочисленные лампы накаливания.
Массивный дубовый стол на изогнутых резных ножках казался монолитным. На нем были расставлены принадлежности для письма из янтаря с золочеными вставками.