— Прошу, присаживайтесь, — Матвей указал на кресло. И я послушно выполнил его просьбу, ожидая, что будет дальше.
Жрецы уселись напротив, и Беломорцев начал разговор:
— Никита… Павлович, нам нужно подтвердить факт того, что вы владеете белым цветом силы.
Матвей подошел к столу, взял футляр, открыл его и достал узкий серебряный стилет, на лезвии которого виднелись бурые капли.
— Прошу.
Дворецкий протянул мне нож рукоятью вперед. Я взял его и уставился на лезвие, не зная, что делать дальше. Краем глаза я заметил, как переглянулись жрецы.
— Сделайте надрез на правой ладони, — подсказал Матвей.
И я послушно последовал его совету. По коже потекли алые капли и один из жрецов проворно подставил серебряную чашу, в которую закапала кровь. Послышалось шипение, а затем из чаши вырвалось облачко белого, почти прозрачного дыма.
Жрецы снова переглянулись.
— Цвет Силы подтвержден, — с явной неохотой сказал Беломорцев.
Что-то пискнуло, и в кресле в углу комнаты появился мужчина с портрета. Он сидел, закинув ногу на ногу, и с интересом смотрел на меня:
— В комнате пролилась кровь моего потомка, — протянул он. — Я это чую. Ну привет, родич.
Я вздрогнул и испуганно отдернул руку от чаши. Коснулся плетения, и рана быстро затянулась, не оставив на коже даже рубца.
— Право крови подтверждено, — сухо подтвердил женский голос. — Добро пожаловать в семью, Никита Павлович.
— Добро пожаловать в семью, — вторил ей Матвей и поклонился.
Дворецкий довольно улыбнулся. Беломорцев же напротив, помрачнел и вынул из папки несколько листов. Принялся заполнять какие-то бумаги.
— Вот, держите, — он протянул мне бланк. — Посмотрите, все ли верно.
Я взял документ, пробежался по ней взглядом:
— Да, все правильно, — неуверенно ответил, возвращая бланк Беломорцеву.
— Тогда подпишите — и мы поедем.
— Могу ли я предложить вам чай, господа? — осведомился дворецкий, но Беломорцев только покачал головой:
— Простите, но у нас еще много дел, касающихся синода.
Дворецкий понимающе кивнул, и настаивать не стал. Как мне показалось, на старом лице Матвея промелькнуло что-то вроде облегчения.
Я вернул подписанные бумаги, и Беломорцев убрал их в папку:
— Ну, до встречи, мастер Святогоров, — произнес он, стараясь сохранить на лице улыбку. И от меня не ускользнула та наигранная радость, с которой он это говорил.
— И… что дальше? — хмуро спросил я, когда мужчины покинули кабинет.
— Дальше? — переспросил Матвей. — Думаю, обучение. До зачисления в Корпус Синода осталось меньше месяца.
— Но… Я же подавал документы в школу жандармов.