Если бы сказал хоть слово, указал бы на недругов своих, а так наблюдал, как белая шерсть Лю Ма окрашивалась бы в красные и чёрные цвета. И не мог этого позволить человек – молчал, прикинулся немым, глупым лисом, умеющего только сидеть на шее да следить за обстановкой. А Лю Ма всё радовалась его аппетиту, подвижностью, говорила о том, как им будет весело, как будет прекрасно, если он останется в их дружном клане. Найдётся и место, и дело, и дом. Она рассказывала о своём мире, заливала нору добрыми и ясными словами о будущем, о котором хотелось мечтать: никаких клановых войн, никакой насильственной женитьбы, минимальное следование условностями, единение с природой и обществом – полная гармония души и тела, как завещал Бог. Понимал отрывки лис, сам в мир грёз входил, но понимало существо: не бывать этому. Перед ними находилась лисица, а не человек, а он не лис, а человек, боявшийся рассказать об этом.
Пересекались взгляды мужской и женской особи. Осторожничали они, а под ночь всё равно Лю Ма укладывалась под бок и сладко-сладко засыпала, а во сне дёргались её остренькие ушки, грудка вздымалась. Плюшевая, ненастоящая, пришедшая из сказки. И живёт в какой-то норме, с низкими потолками, в частично врытой в землю, с местом для костра, по трубам деревянным которым шёл дым на улицу, а что говорить о других ямках, где складировались вещи? Не о такой жизни мечтал человек, слишком убогой представлялась. Для такой красавицы-лисы подошли лишь бы королевские покои со взбитыми перинами, обильным питанием и частыми прогулками по садам! Её бы расчёсывали, чесали брюшко ласково и любовались резвостью, когда она будет прыгать за бабочками и развлекать народ.
Что за тёмные мысли бродили в голове лиса! Он представлял оборотня как домашнего обласканного зверька, которого в любой момент можно навести. Лучшего из псов, умного, как коня, сердечного, как ангела.
“И как мне тебя отблагодарить за спасение? Из-за меня у тебя появились раны. В буреломы ходила за лекарством?”, вспоминал и слова лекарки лис, и сетовал на судьбу, и любовался формами молодой девушки, приходящей по ночам видениями. Так близко. Так прекрасна.
Засыпал он под сопение лисички.
Проснулась Лю Ма, потянулась, встала на четвереньки и вновь принялась поить спасённого. И всё ей казалось не таким! Большим, тёмным и сырым. Земля твёрдая, пальцы слишком длинные, да и кончика морды не видно. Оглянулась Лю Ма и опешила; ни хвостика, только белая кожа.
– Я полысела, вот ужас! – и побежала галопом из норы, прямиком к мудрейшим. И бегала с болью, ноги бились, а это были колени.