– Ага, а потом к тем, кто это видел, приедут ласковые санитары из психушки. Нет, Дмитрий. Я знаю, вы хотите, как лучше, но нельзя. Мы и так рискуем, затеяв разговор.
Не особо-то, если честно. Народу в ТЦ к ночи стало гораздо меньше. Бутики закрывались один за другим, гасло освещение, опускались жалюзи. Единственным островком жизни был круглосуточный Ашан, а мы сидели от него достаточно далеко, чтобы нас никто не слышал и не беспокоил.
– У вас запрещено пользоваться магией? – сдвинув брови, спросил Димитрайос. – Почему вы раньше не сказали?
– Пффф, кто ж вам запретит? На телевидении каждый день какое-нибудь шоу с фокусами. То «Битва экстрасенсов», то «Удиви меня», то цирк с конями, то политики с новостями.
– В чём же тогда дело? – недоумевал иномирный маг.
– В ощущении нормальности. Понимаете, мы привыкли, что на телевидении врут. Поэтому когда на «голубом экране» пакеты плывут по воздуху, никому до них нет дела. Плывут и плывут, мало ли какие спецэффекты в программе видеомонтажа нарисовать можно? Реальность же считается незыблемой. Здесь никаких чудес не может быть.
– Поэтому вы не верите в Новый год?
Я аж замерла с приоткрытым ртом. Лихо он перескочил на другую тему.
– Знаете, Дмитрий, теперь у меня язык не поворачивается смеяться над праздником. Вы – самое невероятное чудо, которое могло со мной случиться.
– Значит, мы можем украсить ваши покои? – хитро улыбнулся он. – Чтобы было, как в торговом центре, но меньше и уютнее?
– Да, – рассмеялась я. – Да, можем, почему нет? Тогда нужна ёлка, игрушки и, чего уж там, праздничный стол. Угощу вас нашей кухней.
– Прекрасно, – ответил принц и так сглотнул слюну, что у меня у самой в животе заурчало.
Увлеклась шоппингом. Забыла, что иномирного гостя желательно ещё и кормить.
– Идём в Ашан, – тоном полководца перед войсками скомандовала я. – Заодно пакеты распихаем по ячейкам камеры хранения.
***
Димитрайос Третий
Местные брюки неудобнее бридж. Слишком жёсткие в поясе, слишком прямые и будто рублённые топором, но Димитрайос ни за что не стал бы жаловаться. Он вообще едва замечал процесс примерки. С детства привык изображать куклу на постаменте, когда вокруг суетилась толпа портных с подмастерьями. «С магией быстрее, да, – говорил отец, – но гораздо сложнее. И у вещей, сшитых потоками силы, души нет. Посмотри на свой камзол. Какая тонкая работа. Она всё ещё хранит тепло рук золотошвейки. Народ любит тебя. Не лишай их удовольствия доставлять тебе радость».
«Наследника можно любить, – утешал себя уже взрослый принц, – это короля следует бояться. Так что пока волноваться не о чем». О как беспечен он был. Не о народе стоило беспокоиться, а о приближенных. О палате геронтов, в конце концов. Именно там вызрел заговор, а не в тесной коморке женщины, расшивающей одежду золотой нитью.