А кровь в кино.
Иисус воскрес,
Прям как в кино,
А я мертва,
Мертва в реальности.
Не бойся и не плачь,
Я попаду ведь в ад.
Поговорю там с Сатаной и предотвращу я таянье ледников.
Не бойся, не тони в слезах.
Ведь в Арктике пингвины будут жить.
Я буду Иисусом,
Я буду страдать,
Или убью я старуху,
И буду страдать.
В постмодернистском столетие – постмодернистская мораль,
Но убили мораль,
Нет сути в экзистенциальном ужасе бытия.
Старухам больше не зачем страдать.
Я убиваю старух и без скидки,
Цена им вовсе не в один сапог.
Я не поверю в Христа,
Его не распяли пока,
И эта утопия длится не долго.
Давайте убьём Иисуса Христа
Вместо меня.
Я променяю мир на два сапога.
И после распятия Христа,
Передо мной в рай не захлопнуты врата,
Я ни за что не поднимусь туда.
Ведь я кану в небытие, за пределы сознания,
А время исчезнет как сон столетнего старца.
Зато на дальней планете соседней Вселенной
Печальные совы перестанут грустить.
Вы продали золото,
Нам нечем теперь век золотит.
Моё сердце бумажная картонка.
Моё сердце размокло,
Как бумажная картонка.
Под дождём не холодно.
Я одна,
А моё сердце одинокая льдина,
Которая постепенно исчезает в океане сознания.
Невыносимые лучи так болезненно обжигают,
Точно ты своими пылкими губами.
Я чувствую, как твоя рука дрожит,
Я чувствую, как сердце моё трепещет.
Я вижу, как рушатся города,
Которые строили века.
Я вижу страх в твоих пустых глазах,
Не бойся, сделай шаг навстречу мне.
Мы не столкнёмся как те поезда,
Мы ведь одноименные полюса одного магнита,
Но наши судьбы уже перевязаны красною лентой отчаяния.
Надежда погасла, как и свет в соседнем окне.
Несчастная табуретка упала на пол.
Теперь её никто не поднимет,
Останется лежать она до утра,
А может до завтра,
А может до марта,
А может уже никогда не будет стоять она,
Но зато её не уронят больше.
Табуретка в вечном покое,
Как когда- то тогда,
Когда не помнит она.
А несчастная люстра в ожидании томительного чуда.
И дешёвая сижка дымится,
Навевая тоску.
Я смотрю в соседнее окно
И не вижу выхода,
Ведь весна навсегда ушла.
В моём окне погас вновь свет,
Но ты не предал этому значенья.
Ведь я давно дала понять,
Что нет меня.
На море Мёртвом штиль.
Но я хотела,
Чтоб ты меня не понимал.
Ты так и сделал,
Ведь я просила слёзно.
А может ты и сам хотел избавиться от антитез.
Сегодня не спала я,
Не накрывалась одеялом.
Ждала как в детстве монстра жуткого из шкафа,
Надеясь, что он съест меня,
Но он на веганской диете,
Спасает мир от ГМО
Пока ты перечитываешь те не отправленные сообщенья.
Цветы увяли и распустились вновь.
Маяк, погасший сотню лет назад,