Но разум вояки уже растворился в тайфуне гнева, и он влепил жене пощечину. Елена Ивановна свалилась на стол, а оттуда – на кафель. Я замер, даже прекратив моргать.
– Да пошла ты! – на одном выдохе выкрикнул Горин и выскочил, как ужаленный.
Слава Богу, я заранее спрятался в соседнем кабинете. Полковник чуть не растянулся в коридоре, поскользнувшись на моей блевотине. Он чудом удержался на ногах и выбежал с Логоса, с руганью захлопывая двери.
– Ты еще там?! – донесся сдавленный голос Кареглазки.
****
Гермес огляделся в зеркале. Мышцы горели аж до боли, в глазах темнело от чрезмерных нагрузок. Но – его девчачье тело было все таким же хилым и хрупким. Сейчас только короткие волосы на голове выдавали в нем нечто иное, отличное от обычной девушки. При этом в мозге творилось черт-те что. Он не мог признать в себе нового человека – все эти изгибы, округлости, нежный подбородок, выпирающий копчик… влагалище и грудь, в конце-то концов!
И вишенка поверх – цветастое короткое платье с белыми кружевными трусами. Уродище! Лучше бы я сдох на той площади…
Наверное, никто не желает судьбы, предопределенной кем-либо. И Гермес-Афродита не готов был рабски служить – ведь его амбиции сами требовали власти. Когда приступы ярости сошли на нет, и он перестал захлебываться слезами, появилась возможность подумать. А после – и принять важные решения. Шаг за шагом, кирпичик по кирпичику, – как учил отец.
Паровоз тронулся полчаса назад. Зенон куда-то запропастился, и это было только на пользу. Когда садист Эскул, у которого от доброго лекаря Эскулапа было лишь имя, вошел в вагон к Афродите, то не увидел привычной тренировки. На постели вздымалась гора белья, что удивило его. Но едва хирург поднял одно из одеял, как сзади его обхватили жилистые руки.
Эскул был не слабак, он вообще любил причинять боль, поэтому взять его голыми руками было трудно. Несколько оборотов, подножка и удар спиной о шкаф – и он почти освободился… когда Дита набросила что-то. Перламутровые шарики на грубой нити врезались в шею, передавливая жизненно важные дыхательные пути и кожу. Ручьем хлынула кровь, и Эскул внезапно обессилел. Все еще дергаясь, хирург свалился на железные половицы, и его тело обвисло, прекратив сопротивление. Гермес поднялся, брезгливо оглядел кровь на четках, украденных у Диониса, и хотел уже обтереть их о платье – но передумал. Он урод – но не замараха.
Глава 9. Отец, я достойный?!
Елена Ивановна скрутилась на диване, держась за живот, и я взял ее ладонь сразу же, как только вошел. Она пыталась выдернуть руку, но делала это слабо и неуверенно. Тогда я погладил ее волосы, нашептывая ласковые, успокаивающие слова. Это был мой шанс.