Это только увеличило мою суммарную ненависть к блохастому гаденышу, ставшему причиной и заражения Тани, и ее последующей смерти. А еще болел глаз…
Моя охота на Цербера, это, конечно, было безответственно. Что вполне соответствует моему характеру и взгляду на жизнь. Безответственность вообще у меня в крови, передалась от отца. Он никогда не играл с детьми, фактически не интересовался нашими с Таней делами, вечно был занят. Наверное, именно его безответственность привела к тому, что он опубликовал непроверенные свидетельства о коррупции городских властей, что привело к краху всей его дальнейшей жизни. Потом он перебивался редкими мелочными заработками фрилансера, даже не задумываясь, как на это прокормить семью. А алкоголь помогал ему стереть остатки здравого смысла… Иногда я тоже поступаю, как он, и даже не знаю, что удерживает меня от полного уподобления отцу. Возможно, какая-то материнская часть, другие гены, полученные мной в результате их марьяжа.
Ладно, довольно самокопания! Наконец, в предрассветной игре лунного света я засек псину. Цербер, как обычно, смотрел взглядом, наполненным и виновностью, и сочувствием. Он нервно бегал в углу за домом, где был заблокирован еще и воротами с бензовозом на входе. Я же испытал облегчение. Всего лишь расстрелять. На черта его есть – не ем я собак. А вот казнить его я обязан.
Мой голос коварно прорезался и с горем пополам позвал животное: «Цер-бер! Цер-бе-рик, иди ко мне!». Пес выглянул из-под колес, и я спустил курок. Оглушительный грохот, отдача… а я вновь и вновь стреляю. Пламя взрыва застало меня врасплох и окутало ядовито-оранжевым жаром. Бензовоз разорвало на части, которые поднялись факелом и разнеслись во все стороны.
Последним чувством было, что я сгораю как спичка под напалмом – но перед этим взорвалась голова, вытек глаз, и передо мной мелькнул силуэт – как пума в прыжке… но это не точно.
Глава 5. Евнухам здесь не место
Ту-ту-тук, ту-ту-тук, ту… монотонный гул наполнял мозг спокойствием, убаюкивал, напоминая о далеких временах, когда Андрей-Гермес с классом ездил в Туапсе. Тепло и уютно, кажется. Спать бы и спать, но мозг уже очнулся и хотел быть полезным, словно не понимая, что не всегда эти мысленные изыскания приносят пользу.
Агент Синдиката открыл глаза, но было темно, и он ничего не увидел, кроме того, что он уже не в гараже. Ничего не болело – он вообще ничего не чувствовал. Как в тумане, в голове возникли образы и звуки, которые казались давно пережитым сновидением – человеческие голоса, ощущение невесомости, темный готический паровоз. Приятно осознавать, что твой разум способен на большее, чем просто существовать и считать до десяти.