– Трусливый пес, как ты смеешь обсуждать священных приоров, творящих промысел Божий? Как смеешь говорить богомерзкие вещи?! – Гермес с удивлением понял, что это был Буревестник. Так значит, блондин включил радиосвязь…
– Ты показал недостаточное усердие. Эгоизм и чрезмерное себялюбие, – голос за кадром с каждым словом все больше превращался в глас сурового проповедника, готового принести в жертву недостойного послушника.
Агент физически ощутил возмущение всех нервов. Он не доверял этому старейшине, давно отсутствующему в Синдикате, и творящему какие-то свои делишки черт знает где. «Буревестник» – это был его творческий псевдоним, так сказать. Официально он был «святым отцом Захарией».
– В произошедшем виноваты все. Не только наша группа. И Вы тоже, – возразил Гермес.
– Ты упорствуешь… – в голосе Буревестника просквозило раздражение. – Это гормоны, поверь. Они сводили с ума и более ответственных богобратьев. Я надеялся, что у тебя есть будущее.
– Будущее? Как у Сергея? Или как у Арго?! – Гермес почувствовал сладкий вкус бунтарства и даже пытался приподняться, чтоб показать, насколько он взбешен. – Конечно, проще винить во всем молодость и гормоны. Но и ваша дряхлость – не образец. Гормоны?! Наоборот, я думаю, что это маразматичным стариканам и безвольным евнухам не место в Синдикате!
«Евнухам здесь не место», – эта фраза приписывалась основателю Божьего промысла – Распутину. Верующий фанатик имел связь с Суровым Богом и паранормальные способности в разных сферах. Повисла тишина, радио шипело, а Буревестник все не отвечал. Прошло время, несколько минут, пока участники беседы смогли придти в себя от оскорблений синдика. Стикс глядел в угол, гневно сжав губы, Дионис неловко хрустел фалангами пальцев, а Зенон пытался подавить икоту задержкой дыхания. Наконец, Буревестник заговорил.
– Гермес, мне жаль, что твой брат погиб, – сожаление прозвучало вполне искренне. – Я ошибся, надеясь, что время излечит твою душу. Ты меня ненавидишь, но поверь, я сделал для Бога и Синдиката все, что было в моих силах. Считаешь… что старикам и евнухам нет места в нашем Богобратстве? Пути Господни неисповедимы, Гермес, и мне кажется, я знаю его план.
В динамике послышался щелчок, и телеком отключился. Плешивый Стикс и белокурый Дионис посмотрели на оперативника, как на виноватого ребенка, и вышли. Остался лишь Зенон.
– Что Буревестник имел в виду? – с некоторым беспокойством спросил у него Гермес.
Громила отвел глаза, покопошился в карманах и достал пачку сигарет.
– Покури.
– Это яд – я не курю. Скажи, мне ампутировали ногу? Поэтому я ничего не чувствую?