Виварий действительно был жутко холодным местом – при температуре минус 30 даже утепленный защитный костюм, выглядящий со стороны как скафандр для выхода в открытый космос, не согревал – по телу то и дело пробегала дрожь.
Бывший морг в подземельях военного лазарета, превращенный в рефрижератор. Ее изобретение для контроля активности подопытных. Она оглядела морозильные камеры – на каждой было что-то… вот брелок для ключей в виде кроличьей лапки, вот – обручальное кольцо, а там дальше – пластиковая паспортная карта. Но только на одной камере было полноценное фото. Лена вздохнула, отстраняясь, и лаборант поспешно, с радостью, выкатил стеллаж.
В камере было что-то небольшое, накрытое брезентом. Это было лишним, но девушка подняла покрывало. Оттуда таращились сумасшедшие оранжевые глаза. Объект «Виктор». Мальчуган с фотографии, совершенно не похожий на себя пятилетней давности.
Хищник еще был одурманен, но уже недостаточно – в его глазах появились признаки голода.
Артур в пути, спасение уже близко. Скоро все изменится… и прощай, гребаный INVITIS! Хоть бы Артур оказался прав… воодушевленно думала она, фотографируя ребенка для отчета.
Антонов уже держал наготове шприц-пистолет. Мороз, цепи, слоновьи дозы седативных и миорелаксантов – все, чтобы максимально обезопасить научные изыскания. Надо бы увеличить дозы, решила ученая, если муж проведает, что морфы просыпаются – он их убьет…
Она склонилась над Виктором, когда из предбанника донесся грохот закрывающегося входного люка. От неожиданности девушка дернулась, почувствовав в спине спазм от испуга. Она едва удержала фотоаппарат…
– Зараза! – выругалась она – именно сейчас в виварии никого не ждали.
Неужели Артур уже здесь? Лекарство – здесь?! Нет, не может быть…
Снова раздался грохот – не такой сильный, но ближе. Похожий на настойчивый, торопливый стук. Так тарабанят в дверь, чтоб быстрее открыли.
В ухе ожил наушник и прозвенел голосом ассистентки: «Елена Ивановна!».
– Что?! Зоя, кого ты пропустила? Кому там невтерпежь?!
Крылова разозлилась – волнение от предстоящего заставляло ее нервничать.
«Это важно! Там какое-то ЧП! Это Крез!», – не говорила – шумно выдыхала в ухо помощница.
Нет, не Артур… а тогда что? Что может быть важнее Артура и Ковчега?! Ученая поняла, что сумасшедший стук доносится от окошка-иллюминатора, и подошла – но в заиндевевшем стекле почти ничего не было видно. Сзади Антонов решился сам ввести препарат мальчику – голова морфа, уже начавшая дергаться, замерла, а вены побледнели – скоро отключится.
Крылова присмотрелась к окошку, и заметила среди изморози длинные седые бакенбарды коллеги-иммунолога – он тоже ее увидел, что-то закричал и стал жестикулировать. Тогда она протерла иней салфеткой, а Крез приложил к стеклу блокнотный листок с огромными словами: «СВЯЗЬ ПРОПАЛА». А затем – еще один лист с другой надписью: «ОН ИСЧЕЗ С РАДАРОВ».