– В общем мне не удалось его спасти. Злая ирония, я повидал столько ран. Я вытаскивал мальчишек с тяжелыми боевыми ранениями. И недооценил «царапину» у собственного сына, – он быстро встал и отошел к окну, повернувшись спиной к Коле.
В голове у юноши появилась мысль, а что, если ему рассказать про прыжки во времени. Что именно сейчас у него есть возможность изменить всё и спасти сына.
– Евгений Александрович, а что бы вы сделали, если бы вам сказали, что вы можете изменить эту ситуацию? К примеру, спасти сына, и избежать его бессмысленной смерти.
Доктор снова сел за стол. Ироничная улыбка появилась на его лице.
– Знаешь сынок, ты задал вопрос, на который нельзя ответить однозначно.
– Почему?
– Со временем ты это поймешь. Смерть моего сына, эта была плата за мою гордыню или чрезмерную самоуверенность. Когда я пришел в медицину лопоухим новичком, я проверял всё до мелочей. Боялся ошибиться и испортить репутацию или просто кого-то убить на операционном столе. Со временем это чувство прошло, – доктор достал альбом и показал несколько фотографий, на которых был он лет двадцати с хвостиком в белом халате.
– Когда я попал в военную структуру, я уже по взгляду мог определить насколько серьезно ранение. Какие-то операции я делал уже просто на автопилоте. Работы много, я был одним из лучших. Вот как раз в этот момент ко мне попадает сын. Так сказать, в пик моей «славы», – сказав это, он пальцами изобразил кавычки.
– Его задел осколок от гранаты, распорол ему ногу, довольно глубоко, но не серьезно. Я глянул, поругал его, что не пришел сразу. И отправил к своей медсестре, она должна была обработать рану, чтобы я мог зашить. В это время я шил другого мальчишку. Следом зашил и своего. Похлопал по плечу и сказал, иди герой до свадьбы заживет. Он что-то мне говорил, но я был дико занят, мне нужно было оперировать других. Парня привезли, так тому снарядом ноги оторвало, – показав на своих ногах до колен, сказал Евгений.
– А тут мой ходит по пятам – бать, да бать. Ну я и рявкнул, как у нас мужиков положено, мол сын хватит! Посмотри, он сейчас от кровопотери умрет, а ты тут со своей царапиной ноешь. Завтра придешь, если заболит и посмотрим. А на завтра его уже отправили на границу. Через некоторое время получаю письмо, что с ним совсем худо. Всё бросаю, лечу к нему, а он уже слег. Что я только не пробовал, какие только антибиотики не колол, было слишком поздно. Он умер у меня на руках. Как я себя ругал, а он только повторял, бать ты не виноват – это война, – мужчина закрыл ладошками глаза.