Или… может быть… прав Сережа? Закон кармы пришел в движение? Возможно те, которых он не смог вызволить из тюрьмы теперь вернулись? И за своей спиной Вячеслав слышит тяжелые неотвратимые шаги мести? Ну в таком случае он задумается и о продаже картин. И когда поймет, что в доме нет никаких ценностей, то… тогда мы и столкнемся с ним лбами. Может быть это будет битва Давида и Голиафа?
Многие художники обращались к этому сюжету. Но мне больше всех понравилась работа Ильи Репина, когда могучий Голиаф от души хохочет над Давидом, пришедший на битву с ним, с одним посохом и пятью камешками в плаще. Кто знает, может наш главный бой с Вячеславом еще впереди? Впрочем, мне уже теперь все равно.
Август выдался на удивление теплым. И в те дни, когда Сережа остается у себя, я располагаюсь на лоджии. Ни с чем несравнимое наслаждение лежать под открытым небом, предаваться каким-то своим мыслям.
Луна улыбается,
звезды искрятся
и я засыпаю под сиянием рая.
А утром, едва открыв глаза, уже пьянеешь от пронзительной синевы неба, которому нет конца и края, от сияния роскошных белоснежных облаков. Птицы гордо пролетают, легкий, приятный ветерочек обдувает лицо – вот оно многоцветье жизни, на которое мы не обращаем внимание. И я еще лежу какое-то время, наслаждаясь приятной утренней истомой, уютным оцепенением и размышляю о том о сем.
"Вот и дожила ты, Лена, до самых интересных дней в своей жизни", – думаю я, – впитывая в себя великолепие природы. Еще год назад, я бы просто не обратила внимание на все это.
Моя жизнь кардинально переменилась. Те дикие и страшные сны уже не вернутся ко мне и не будут пугать меня своей странной загадочностью. Нет уже белых пятен в моей жизни, нет разодранных страниц в книге моей судьбы. Прошлое перемыто и переосмыслено. И надеюсь на ясное – завтра. Надеюсь…
Теперь во сне я летаю, и это кажется мне таким естественным, стоит только оттолкнуться одной ногой, раскинуть руки в стороны и я уже парю над землей. Я лечу по полям и долам, вижу внизу зеленеющую траву, легко пролетаю над небольшими озерами и реками, даже вспархиваю через скалы. Я захлебываюсь, задыхаюсь от счастья, восторга и просыпаюсь с такими же захлестывающими волшебными ощущениями.
Меня удивляла пронзительная, отчетливая уверенность, что все происходит наяву. Помню мое изумление: почему говорят, что человек не способен летать, вот же у меня получается. Эти ощущения были такими острыми, такими осязательно-ощутимыми, что до сих не могу избавиться от странной явственности этого сновидения.
Улыбка постепенно прилипает к моей душе. Это уже была не та вымученная, жалкая гримаса, которой я пыталась искусственно поднять себе настроение, а искренняя, с веселыми искорками в глазах, с особенной мелодией в душе. И люди, идущие мне навстречу тоже улыбаются и оглядываются мне вслед.