Мой напарник уже собрался взять под руки перепуганного Омера, но остановился, будто вспомнил нечто важное:
— Но Элвин ведь просил, чтобы Омера держали в одиночной камере, инспектор. Настаивал, чтобы он ни с кем не общался.
Я притворился раздраженным:
— Еще чего?! Может, мы все-таки сами будем решать, где нам держать подозреваемых?
— Вы правы. — Мой напарник наклонил голову, будто был немного сконфужен. — Ладно, отведу его обратно. Давай, Омер, идем.
— Стойте, подождите, — подал голос наш подозреваемый — он заглотил наживку. — Пожалуйста, инспектор…
— Смотри у меня, Омер. Если ты и дальше будешь тянуть резину…
Он снова заморгал из-за яркого света лампы.
— Нет-нет, ничего я тянуть не буду. Пожалуйста, садитесь.
Но я не стал садиться. Продолжал смотреть на него с недоверием.
— Если я вам расскажу… — он начал торговаться. — Если все расскажу, вы поможете мне?
Изобразив удивление, я ответил:
— Ну если только все-все расскажешь… То есть ты от нас что-то скрывал?
На его лице появилось непонятное выражение — нечто среднее между улыбкой и намерением извиниться.
— Я никого не убивал. Но я и правда был в Афганистане… Отрицал это, потому что струхнул. Наврал вам… Но и американцы тоже лгут: я не связан ни с «Аль-Каидой», ни с талибами… Признаю, хотел присоединиться к ним… Все во имя ислама… — Он взглянул на Али. — Но это все из-за моего невежества. Я неправильно истолковал Священную книгу. В тридцать пятом аяте суры «Трапеза» сказано: «О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха, ищите приближения к Нему и усердствуйте на пути Его, — может быть, вы будете счастливы!» Я неверно истолковал смысл этих строк. Все это мое невежество и глупость. Но Всевышний погасил мой гнев, пробудил во мне сострадание и связал руки. Так что я никого не убил.
— Погоди-ка, — сказал я, снова садясь на стул, с которого встал. — Не так быстро… Давай с самого начала рассказывай… Но только все, абсолютно все, что тебе известно: я хочу быть в курсе всех подробностей, какими бы незначительными они тебе ни казались. — Я предостерегающе погрозил ему указательным пальцем. — Но если ты мне соврешь…
Омер снова сглотнул несколько раз, а потом заговорил:
— Обещаю… Больше никакой лжи…
У него так пересохло во рту, что он едва мог говорить. Я плеснул немного воды в одноразовый стакан и протянул ему.
— Спасибо, инспектор… — поблагодарил он и одним махом осушил стакан.
— Налить еще?
— Нет, спасибо, — сказал он, ставя стакан на стол. — Да благословит вас Аллах!