— Ладно тебе, Невзат, — произнес он веселым тоном. — Говоришь как какой-то дрянной коп из дрянного голливудского фильма. Неужели ты еще не понял? Все кончено.
Я и правда не понимал. В каком смысле «все кончено»? Он задумал застрелить нас троих и сбежать? Или же он хотел сказать, что ему не спастись? Я притворился, что понял именно так:
— Отчего же? У вас был веский повод: из-за них погибли те, кого вы любили. Это вывело вас из душевного равновесия. Нужно лишь найти хорошего адвоката, который докажет, что вы совершали убийства в состоянии аффекта, и тогда…
— Не надо, не утруждайся, — прервал меня Демир. — В лучшем случае нам дадут двадцать пять лет. Я столько не высижу. Да что там, я в тюрьме и дня не протяну.
От напускного веселья не осталось и следа. Теперь его голос был исполнен боли и отчаяния:
— Пойми же, Невзат, все кончено!
Не дав сказать мне ни слова — видимо, из страха, что еще немного, и его решимость пропадет, — он с силой оттолкнул Али и, пока тот пытался восстановить равновесие, взял его на прицел. Я не знал, собирался ли он действительно стрелять, но и рисковать не мог. Ведь Али ранил Йекту, а Демир, что стоял передо мной, был уже вовсе не тем парнишкой из Балата, которого я знал. Это был хладнокровный преступник, убивший семерых человек, уж какое там состояние аффекта.
Я поднял пистолет. На мгновение наши взгляды пересеклись.
— Не делай этого, Демир! Пожалуйста, не надо. Мы все уладим.
С горькой улыбкой он прошептал:
— Уладим, говоришь? — Он не верил мне. — Ничего уже мы не уладим, Невзат.
Внезапно изменившись в лице, он повернулся к Али. Сомнений не осталось: он собирался нажать на курок. Но я опередил его. Воздух сотрясли два выстрела. Тело Демира дважды дернулось в лунном свете, заливавшем маленькую площадь. Он рухнул на колени, а затем упал навзничь рядом с трупом Адема Йездана. Я тут же бросился к своему другу.
— Осторожнее, оружие все еще у него, — предупредила Зейнеп.
Пистолет и правда был у него в руке, но он не мог сжать рукоять.
Оправившись от шока, Али вынул оружие из слабых пальцев. Для меня же все это было уже неважно.
— Зачем ты это сделал, Демир? Зачем? — спросил я, опустившись на колени возле него.
Он улыбнулся. Это была улыбка друга, улыбка, знакомая мне с детства — сдержанная, но искренняя. Так значит, все это было игрой, с самого начала. Он хотел, чтобы его убили.
Демир протянул мне руку. Я схватил ее. Его ладонь была влажной от пота и быстро остывала. Он смотрел на меня. Глаза его тускло мерцали в лунном свете.
— У нас не было выбора, — с трудом прошептал он. — Прости, Невзат. У нас не было выбора…