— Наверняка входит в какую-то организацию или у него есть сообщество единомышленников — тех, кто готов помочь.
Пришло время назвать имя подозреваемого.
— Намык Караман, — пробормотал я. — Ты говоришь о Намыке Карамане?
Зейнеп кивнула:
— Что касается ритуалов и истории, то ему, вероятно, помогала Лейла Баркын.
На площадь Султанахмет потихоньку ложилась серая ночь, но Лейлы Баркын по-прежнему нигде не было видно. Группы туристов медленно рассеивались. Скворцы, до того как улететь на ночевку, стайками порхали вокруг ветвей каштанов и платанов, наслаждаясь последними лучами солнца. Крепко ухватившись за кожаную сумку, в которой лежали монеты с изображениями Визаса и Константина, я пробрался сквозь последнюю группку английских туристов и направился к обелиску Феодосия. Несмотря на то что я неоднократно посещал это место в детстве, каждый раз не переставал восхищаться увиденным. Остановившись перед плитой из розового гранита, я как будто впервые всматривался в высеченные в камне иероглифы и другие странные символы древнейшего из языков мира.
Орлы и львы, глаза, солнечные диски, журчащие ручьи и безграничные пустыни — все это было здесь; неразборчивые знаки древнего непостижимого языка…
— Потрясающе, не правда ли?
Обернувшись, я встретился взглядом с Лейлой Баркын. Она смотрела не на меня, а на символы. Глаза ее были полны восторга.
— Кто бы мог подумать, что обелиску три с половиной тысячи лет? — сказала она отстраненным голосом. — Выглядит как новехонький… Как будто создан современным мастером для какой-нибудь биеннале.
Я мало что знал об этом памятнике, но был уверен, что он очень необычный.
— Этот обелиск установил Константин?
— Нет, Феодосий Первый… Но интуиция вас не подводит. Константин первым приметил его в египетском городе Гелиополь, где он был изначально возведен.
— Почему именно там? — спросил я, не обращая внимания на то, что она говорила со мной как учитель с отстающим учеником.
— Потому что изначально он был установлен в честь фараона Тутмоса Третьего, а не как восхваление успехов римских императоров. — Лейла направилась к северо-западному фасаду монумента. — Здесь так и написано. — Она легко прочитала текст, который я безуспешно пытался расшифровать в течение многих лет: — «Тутмос Третий, фараон Восемнадцатой династии, владыка Верхнего и Нижнего Египта, принеся в жертву Богу Амону и провозгласив благодаря Хоросу свою власть над всеми морями и реками, установил этот обелиск в тридцатую годовщину своего царствования, чтобы он стоял несчетное количество лет во имя всех будущих годовщин».