С другой стороны плоскость упиралась в огромный валун, похожий на нос. За ним холм извилистой линией устремлялся вниз, как горнолыжный спуск. В нем угадывалась линия губ. Потом она обрывалась с уступа, похожего на подбородок, по дуге, которая выглядела как форштевень океанского корабля.
Холм был явно похож на профиль головы. Правее него угадывались очертания пиджака и брюк. Штанины упирались в башмаки, носки которых торчали вверх.
Неожиданно все детали картины сложились вместе. Передо мной лежал мёртвый человек. Я знал, что вот сейчас должен превратиться в глыбу льда от ужаса, но холодно не было.
Голова трупа стала разворачиваться в мою сторону. Развернувшись на девяносто градусов, она продолжала движение, пока не выскочила из воротника рубашки. Произошла полная расстыковка с шеей, и голова не спеша поплыла ко мне. Нужно было проснуться, инемедленно! Пробуждение – это несколько тяжёлых ударов сердца. Потом яркий утренний свет сожмёт зрачки. Всё. Можно бежать опять по делам, бабам, в «Макдоналдс».
И я не проснулся… Щипать себя что есть силы! Но не было ощущения боли. Бежать! Но не мог! Ноги тоже были как не мои. Орать! Но крик оказался беззвучным. Голова мертвеца уже почти касалась меня. В этот момент сердце должно было разорваться от страха. Но его как будто не было в груди. Она не билось. Череп был уже настолько близко, что виделся во всех подробностях.
Через редкие волосы просвечивался череп с кожей, похожей на белую обёрточную бумагу. Правильность овальной формы нарушалась двумя буграми над левой и правой ушными раковинами. Странно, у меня были точно такие два бугра, на тех же местах. Неужели это так типично? Такая же горбинка на носу, как у меня. Как все мы похожи! Можно иметь одни водительские права на компанию приятелей. При проверке на дороге инспектора точно не заметят подмены.
Я начал всматриваться в правый уголок левого глаза. Так и есть, там была моя оспинка! От страха можно было умереть, но со мной ничего не произошло. Этот мёртвый человек в гробу был я.
Неожиданно размытость в предметах пропала, и способность отчётливо видеть вернулась ко мне. Глаз с оспинкой затрепетал с нестерпимой болью, пытаясь открыться. Это было моё тело. Чувства вернулись ко мне. Веко, как бумага карандашом, было прорвано изнутри. Но вместо острия грифеля показался толстый червяк. Он начал сжирать разорванную плоть. Потом нестерпимая боль появилась во всём теле. Это черви пировали, но я не мог пошевелиться.
После зрения и ощущений вернулась и память. Вспомнился БигМак. Как я откусил часть от этого блаженства, удерживая руль машины одной рукой. Что потом мне на секунду пришлось бросить баранку, когда потянулся за бутылкой колы. В этот момент колесо попало в рытвину на дороге. Меня выбросило через ветровое стекло на скорости сто километров в час с колой в одной руке и сочным БигМаком в другой. Я пролетел над табличкой «Проход воспрещён» и врезался головой в ствол клёна. Шея хрустнула со звуком разрываемого в ресторане лобстера.