Приняв такое решение, адмирал, еще более воодушевленный, продолжал напевать:
«Там небес голубой шатёр,
Там венчает лёд вершины гор…»
Корабль быстро вырастал в размерах. На его мачте гордо реял адмиральский флажок. Сибатор любил свой фрегат, в том числе и за его славное прошлое. Эти лёгкие и быстроходные суда применялись еще в ХVII веке для рейдов в проливе Ла-Манш дюнкеркскими корсарами, которых поддерживало испанское правительства. Фрегаты препятствовали рыболовству и торговле Республики семь объединённых провинций в годы ее борьбы за независимость, контролировали торговые пути, использовались для связи, несли разведку, участвовали в блокаде портов, сопровождали конвои. Эти трёхмачтовые корабли с полным парусным вооружением, с одной или двумя, открытой и закрытой, орудийными палубами честно заслужили тот почет, который им оказывали военные моряки всего мира. И адмирал Сибатор, пусть он и был млит, не стал среди них исключением. Помимо прочего, его собственный фрегат почти два века тому назад был построен для одного из русских императоров и был достоин того, чтобы его избрал для себя один из самых видных членов Совета ХIII.
Шлюпка подошла к борту судна, и ее подняли на палубу. Млит милостиво кивнул сержанту Дереку и важно, с чувством собственного достоинства, проследовал в свою адмиральскую каюту. Он был приверженцем зримого авторитета власти. И считал, что от того, как он будет держать себя с подчиненными, зависит их отношение не только к нему, но и к Совету ХIII. Малейшее отступление от устава не допускалось в принципе. Любой из моряков, не опустивший глаз при виде адмирала и не замерший по стойке «смирно», мог быть подвергнут жестокому наказанию. Флот всегда славился своей дисциплиной. Адмирал Сибатор на своем корабле довел ее до апофеоза.
Но когда млит в своей каюте увидел Грайогэйра, который развалился в одном из кресел, он не вспылил, как можно было от него ожидать, а приветливо улыбнулся. Начальник охраны посольства Эльфландии не только был сейчас его союзником, но в последнее время стал пользоваться доверием самого эльбста Роналда, а это уже был совсем другой расклад взаимоотношений. Гном Грайогэйр становился не подчиненным, а в чем-то даже равным ему, млиту Сибатору. Как это ни тяжко было признать. Но адмирал, несмотря на всю свою кажущуюся недалекость, хорошо умел скрывать истинные чувства.
– Грайогэйр, можешь меня поздравить, – пророкотал он. – Я прекрасно справился со своей ролью. Не хуже Фрицци Массари, клянусь ее ножками!
Грайогэйр поднялся с кресла, плеснул себе в стакан из бутылки с джином и отсалютовал им.