Но никто не собирался вступать с ним в давний философский спор о том, все ли средства хороши для достижения цели. Адмирал Сибатор отдал приказ, не раздумывая о его этической стороне. И винить его за это не приходилось. Общаясь с духами природы, Борис начал подозревать, что такие понятия, как этика и мораль, которые людям стараются привить с детства, были им просто не знакомы и даже чужды. С точки зрения человека, разумеется. Место этики и морали в общественном сознании духов занимают инстинкты. Их поступки продиктованы исключительно сиюминутными порывами и эгоистическими желаниями. В природе нет ничего, что можно было бы расценить как зло или добро, а поэтому духи природы не подчиняются общепринятым в человеческом обществе правилам поведения.
Как-то Борис, будучи студентом гидрометеорологического колледжа и готовясь к одному из экзаменов, прочитал книгу по психологии, и ему запомнилось определение «архетип трикстера». Носители этого архетипа, как правило, совершают неблаговидные деяния не по злому умыслу, а порой даже движимые благородными целями. И это как нельзя более точно отражало саму природу духов. «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», – говорил Мефистофель из «Фауста» Гете. И это был образчик образа мысли типичного представителя мира духов, как понимал сейчас Борис. Разумеется, самих духов не волновало, так ли это на самом деле.
Борис уже знал, что духи непредсказуемы, злопамятны, их легко разозлить, и в то же самое время они, повинуясь порыву, могут быть преданными и дружелюбными. А поэтому, при всех хороших чертах характера, которые иногда они проявляют, для людей все-таки предпочтительнее избегать с ними встреч.
Разумеется, думал Борис, все это не имело никакого отношения к Катрионе. Она была паршивой овцой в своем стаде. Или белой вороной. Признаться, второе определение ему нравилось больше.
Но на этом нить его размышлений не обрывалась. Продолжая логически и по возможности объективно мыслить, Борис приходил к пониманию того, что почти то же самое можно было сказать и о людях. А если идти еще дальше, то следовало, как это ни горько, признать, что такие понятия, как мораль, этика, совесть, стыд были у человека не врожденными, а благоприобретенными. А, следовательно, придуманными самими людьми.
Причем одними людьми для других. Те, кто эти понятия выдумал, так называемые великие мира сего, сами чаще всего их не придерживались, о чем красноречиво свидетельствовала вся известная Борису история человечества. Это была своеобразная узда, которую они накидывали на остальных, принуждая их к покорности. И предназначалась она для тех, кто не верил в жизнь после смерти и вечные загробные муки, то есть в Господа Бога. «Не верьте, если вы так хотите, мы вас не принуждаем, – как будто говорили им. – Но неужели вам не будет стыдно за то-то и то-то, если вы это совершите? Как вы после этого будете смотреть в глаза тем-то и тем-то?» То-то и то-то были ложь, предательство, измена, убийство. Те-то и те-то – близкие, родные, друзья.