На первый взгляд, все, что происходило, казалось привычным, обыденным. Но если приглядеться, то можно было заметить, что Аластер слишком часто и подолгу смотрел в окно, забывая наносить мазки на холст, а клубок, в который Скотти сматывала нить, почему-то почти не увеличивался в размерах. Все только изображали деятельность, но в действительности жизнь на маяке как будто замерла в ожидании чего-то неизвестного и оттого еще более пугающего. И то, что никто ни о чем не спрашивал Бориса, только подчеркивало это. Создавалось впечатление, что все обо всем знают, но пытаются скрыть это друг от друга. Как будто тайна, которую Борис хранил ценой неимоверных душевных мук, была раскрыта задолго до того, как на горизонте, уже ближе к вечеру, показались две черные точки. Вскоре можно было рассмотреть, что это два судна, одно намного меньше другого. И то, что больше, преследовало маленькое. Но расстояние между ними было слишком велико, чтобы они могли сблизиться, не достигнув острова.
Какое-то время Борис еще надеялся, что суда пройдут стороной. Но они приближались, лишив его последней надежды. Однако не настолько быстро, чтобы Борис не успел подняться в комнату Крега. Он рассчитывал убедить техника стать соучастником, если называть вещи своими именами, преступления. Провидение так и не пришло к нему на помощь, и Борису волей-неволей пришлось взять на себя его роль.
Борис постучал, услышал в ответ недовольное бурчание и расценил это как приглашение войти. Каморка Крега была крошечной, в ней едва помещались узкая кровать, деревянный столик, пара колченогих табуреток, шкафчик для одежды и сам хозяин. Когда Борис вошел, он увидел домового, который сидел на табуретке и пересыпал в маленькие кожаные мешочки какие-то разноцветные камешки, лежавшие перед ним горками на столе. Крег брал их по одному, и, прежде чем положить в мешочек, долго вертел каждый в пальцах, рассматривая и словно пытаясь определить его вес. В мешочек клал, отсчитав, равное количество камешков, а затем туго затягивал горловину шнурком и ставил на стол. Почти треть стола уже была заставлена туго набитыми мешочками, но камней было еще много. Один из них невольно бросился в глаза Борису. Камень был крупный, размером со страусиное яйцо, и он, несмотря на то, что был прозрачный, как будто светился изнутри. Борису смутно припомнилось, что где-то, и не так давно, он уже видел похожий, но когда и при каких обстоятельствах – он не смог вспомнить. Да ему было и не до этого сейчас. Домовой смотрел на Бориса встревоженными глазами, а его пальцы нервозно подрагивали, словно выражали свое недовольство тем, что их оторвали от дела. Он не пригласил Бориса присесть, и тот стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу.