И вдруг, почти четверть века спустя, ему, Борису Смирнову, предложили работу смотрителя маяка. И не какого-то заурядного, а маяка на острове Эйлин Мор, который вот уже более ста лет возбуждал любопытство всего человечества, во всяком случае, той его части, что увлекалась паранормальными явлениями, необъяснимыми тайнами и неразрешимыми загадками. И это было тем более удачно, что всего месяц тому назад он уволился с прежнего места работы, решив перебраться во Владивосток, где тоже была гидрометеорологическая станция. Решимость подогревалась мыслью, что если он не найдет работу по специальности, указанной в дипломе, то в большом портовом городе всегда есть другие способы заработать себе на жизнь. Он арендовал на месяц самую дешевую из тех, что предлагали агентства, однокомнатную квартиру, которая, тем не менее, лишила его почти всех накоплений «на черный день». И теперь Борис, за это время так и не устроившийся никуда, не знал, где добыть денег, чтобы продлить срок аренды, которая заканчивалась через три дня.
А потому, соглашаясь на предложение Катрионы, он ничего не терял, а только приобретал. Так он думал в эту минуту.
– Вот и хорошо, – вдруг услышал он. – Мы знали, что вы не откажетесь.
– Но я еще ничего не ответил, – запротестовал было Борис.
– А то, что подумали, не в счет? – возмутилась Катриона. – Или вы думаете одно, а говорите другое? Тоже мне, Галилео Галилей нашелся!
И Борис мог бы поклясться, что она закончила свою гневную тираду насмешливой улыбкой. Но это поразило его не настолько, чтобы сменить тему разговора и начать задавать глупые вопросы о чтении мыслей на расстоянии и прочей антинаучной чепухе. То, что ему предлагалось обсудить, действительно было намного важнее всего остального в мире.
– Так да или нет? – спросила Катриона. Она явно начинала терять терпение. Поэтому он торопливо воскликнул, на этот раз почему-то по-французски:
– Oui, madam!
– Между прочим, mademoiselle, – поправила его Катриона. – Но к нашему разговору это не имеет никакого отношения. Итак, если вы согласны, то слушайте меня внимательно…
– А это надолго? – перебил ее Борис. – Ваши инструкции?
– А вы куда-то торопитесь? – удивилась Катриона. – В четыре часа утра?
– Зябко, – поежился Борис. – Рубашку накинуть можно?
В июле солнце и влажность совместными усилиями превращают Владивосток в раскаленную печку, и он спал голым. Однако на исходе даже июльской ночи можно озябнуть, если долго стоишь напротив приоткрытого окна обнаженным. Пытаясь согреться, Борис переминался с ноги на ногу, словно долговязый журавль на болоте, выслеживающий лягушек. Но это мало согревало.