Мы шагали, постоянно забирая вверх. Поначалу шли легко — мы хорошо выспались и шагали бодренько. Даже Соня. Она не жаловалась. Топала, держась за руку Агнии. А Бориска и вовсе — казалось, отпусти его, и он поскачет, как сайгак.
Но постепенно идти становилось всё труднее и труднее.
Подъём был довольно-таки крутой. Тропинок не было. Мы шли по бездорожью.
Иногда приходилось немного спускаться, чтобы обойти какой-нибудь выпирающий скальный выступ.
Мне в таких ситуациях было очень жалко терять высоту. И я всякий раз осматривал скалу — может, можно как-то перелезть. И всякий раз шёл в обход, потому что без альпинистского снаряжения не подняться. Да и потом нужно будет спускаться — тоже с альпинистским снаряжением. В результате мы потеряем гораздо больше времени и не известно ещё, сэкономим ли силы.
Иногда встречались вывороченные с корнем деревья. Чаще всего их тоже приходилось обходить — не всегда можно было перелезть.
Когда мы шли со стороны оборванных корней, я смотрел на вывороченный пласт земли с торчащими толстыми корнями, и думал: это ж какая сила с такой лёгкостью оборвала жизнь дереву. Оборвала в самом прямом смысле, оборвав корни.
Поначалу, как только мы вышли из убежища, я ещё думал о том, чтобы оставлять поменьше следов, вдруг нас будут преследовать. Но потом даже думать об этом сил не осталось.
Но всё равно силы остались на восхищение величием и красотой гор, и жизнестойкостью растений. Особенно когда мы поднялись выше лесов.
Это произошло как-то неожиданно. Шли-шли по лесу, а потом раз и лес закончился — весь остался ниже по склону. А впереди были горы, камни и немного карликовых деревьев — они скрючивались и жались к земле. Но жили!
Почему карликовые кусты жались к земле, мы вскоре ощутили на своей шкуре.
Когда солнце ушло за гору, с вершины подул не сильный, но ледяной пронизывающий ветер.
Агния попросила сделать привал, чтобы достать тёплую одежду — да-да, рубахи, сшитые из шкур, тоже были в её сумке.
— Нам нужно пройти ещё немного, — сказал Найдвар. — Потерпите. А то до темноты не успеем.
Дальше Агния шла, пытаясь своим телом хоть немного закрыть Соню.
Я шёл и понимал, что есть большая вероятность, что дети простынут. Во всяком случае, Соня. Разгорячённая и уставшая на холодном ветру она быстро остынет.
Однако, я понимал, что Найдвар прав. До места стоянки нам желательно дойти засветло.
Едва солнце ушло за гору, стало темнеть.
В горах вообще темнеет быстро.
Найдвар, оглянувшись на отряд, крикнул:
— Потерпите, немного осталось!
И взял круто вверх.
Пришлось карабкаться за ним.