– Я задал вопрос,– взревел зверь.– ТЫ предохранялась?
И что мне было ответить? Что я даже не помню, как оказалась в его кровати, что через три недели поняла, что моя жизнь никогда не станет прежней. Что хотела сделать аборт. Но передумала, увидев на экране монитора УЗИ две маленькие точки. И что за все эти семь лет я так и не смогла забыть той ночи, потому что он так и остался моим единственным? Зайка мне подгоняла мужиков для здоровья, а я их не подпускала к себе. Дура, господи. Какая я идиотина. А он просто пожалел нас сейчас этот зверь, что ему не свойственно, похоже. И едва представится возможность, Седов выкинет нас из своей жизни. Потому что любить этот человек не умеет.
– Да, я предохранялась,– выдохнула я. – А вот от встречи с тобой не смогла предохраниться. И это прискорбно. Мы уедем, сразу как только найдем куда. Я позвоню отцу, временно поживем в его квартире, пока он не вернулся с отдыха.
– Вот уж дудки, ты мне должна кучу денег,– прохрипел Седов, будто сдувшись. И куда слетел налет наглости интересно? – Завтра мы едем в полицию, а после обсудим наши дела скорбные. Иди спать и цени мое великодушие. Паня, вали я сказал. Я устал. Чертовски устал.
Глеб Седов
Да зачем я держу ее? Почему? Пусть бы уматывала куда угодно, хоть в свой ад, из которого выползла. И детей я же не люблю. А этих двух выродков, заточенных под проблемы, ненавижу вдвойне. Так почему мне захотелось пойти и посмотреть, спят эти ироды или нет? Какая сила толкнула бродить по дому ночью, только для того, чтобы увидеть пускающих пузыри Оменов. Есть этому объяснение? Может быть губы у плюшки отравленные? Выделяют какой-то яд, превращающий самодостаточных мужиков в слюнявых кретинов. И ведь умилился же я, увидев девчонку в мультяшной пижаме, даже желание подавил подоткнуть ей одеяло. Черт. Ну на кого же похоже это исчадье? Хотя, сейчас она скорее напоминает взъерошенную фантастическую птичку. Розовые волосики встопорщились, разметались по смешной подушке, к которой уши заячьи зачем – то пришиты. И ногти эти не детские. Плюшка была права. Завтра же поеду и размотаю этот гребаный салон красоты, и криворуких стилистов изуродовавших мерзкое исчадье, обряженное в смешную пижаму. А пацан как бревно дрыхнет, даже не шелохнулся ни разу, пока я как маньячелло рассматриваю спящую малявку.
– Вовку не надо трогать,– бас Вари прозвучал в тишине спящей комнаты, превратившейся в детскую каким-то совершенно волшебным образом, как удар в литавры. В моем доме не должно быть детских, это какой – то перфоманс, ей-богу. Но эти вот звездочки светящиеся, приклеенные к дорогой краске на стене, и розовые дурацкие плакатики с доходягами неопределенного пола, приклеенные звездатым скотчем, говорят о том, что особняк захватили колонизаторы, пострашнее инопланетных.