И комнаты в коммунальных этих квартирах давали только начальству, инженерно-техническим работникам и лучшим рабочим. Абы кто, разгильдяй какой-нибудь, или прогульщик, или нарушитель трудовой дисциплины и мечтать не мог, чтобы сюда въехать. Сколько слез женских из-за этого было пролито. А сейчас это, конечно, старина, как и весь этот выросший вокруг завода рабочий поселок.
Но дома стоят. Люди живут. Завод работает. Родители Дергача тоже работают на заводе, стоят в очереди на получение нормальной квартиры, в новых пятиэтажных домах. Скоро получат. А пока перед танцами в заводском клубе собираются все у Славки. Тут и клуб рядом. Да и привыкли как-то.
Глеб проходил мимо клуба. Заулыбался. Оттянуться он любил, а шейковать особенно. Под "Шисгарес» как-то раз так растанцевался однажды, что даже его любимая Любовь Петровна, директор клуба молча вошла в круг, где он, прогнувшись назад изображая твист шестидесятых и жарил, и крутился, и вертелся почти у самого пола перед какой-то девчонкой, взяла его за руку и отвела на улицу.
–Отдышись, Глеб, – потом придешь.
С Любовь Петровной, крупной, ярко накрашенной, с вечным своим изящным мундштуком, дымящимся тонкой сигаретой, никогда никто, даже самые пьяные самые отъявленные уличные хулиганы никогда не связывались. Так хватит, сразу успокоишься, никакой милиции не надо.
Порядок у Любовь Петровны на танцах всегда был. Прямо в драку лезет, в самую гущь, в самую толкучку, да как схватит за шкирку в обе руки разгоряченных распетушившихся танцоров, да как сведет их лбами, да как крикнет своим громовым хриплым голосом:
–Ну? Подеритесь, подеритесь!
Сразу успокаиваются. И пристыженные под смех девчонок, в глазах которых из ковбоев сразу превращаются в недоносков – школьников, уходят опозоренные.
Порядок у Любовь Петровны на танцах всегда.
Вот и Глеб подышал один раз.
Славка гитарист душа компании. Как обычно он играл что-то тихое, какой-то приятный и печальный перебор струн. Рядом на табуретке сидела какая-то девушка и в белой кофточке и заворожено слушала. Восхищенно разглядывая Славкины пальцы, проворно бегающие по грифу гитары. Глеб прошел на кухню. Стрема с Косым гоготали:
– Видал? – Славка отмочил, – привел, шалаву какую-то.
– Почему шалава, – пожал Глеб плечами, – девчонка как девчонка обыкновенная. Школьница что-ли?
– Говорит, что студентка.
Боб этот дуб здоровенный, пьяный уже, еле вмещающий в маленькую кухню, многозначительно подмигнул Глебу:
– Видал? Студентка. Хороша.
–Тупой балбес, совсем пьяный, как в клуб пройдет? – безразлично подумал Глеб, – допивая отобранный у Косого стакан пива.